Савчук нехотя подходит к жене.
– Вот… – показывает рядно. – Решил вот… по солому сходить. Все равно что-то не спится. Душно в хате…
– И к кому же ты собрался идти по солому?
– Ну… – переминается с ноги на ногу Савчук. – К кому? К Козлюку. К кому же еще. У него с прошлого лета вон сколько осталось…
– Петрусь, ты в своем уме? – сдавленным голосом шепчет Варвара. – Или совсем сдурел? А если они, не дай бог, поймают тебя? Да они за один только пучок соломы могут искалечить, а то и убить человека. А ты с рядном… Вспомни, что они сделали с Миколой Колесником…
…Это случилось позапрошлым летом. Дальний родственник Савчуков Николай Колесник как-то укосил несколько охапок сена на пустыре подле усадьбы Козлюков. Так как земля эта была ничейной – пустырь, поросший кустами терновника, – то Козлюки ничего на это Колеснику не сказали. Только поинтересовались: неужели нигде больше трава не растет? Всего-то и разговора было. А через несколько дней выследили в лесу и так избили, что бедолага похаркал недели две кровью и отдал богу душу, оставив на больную жену троих детишек.
Савчук озадаченно скребет затылок, молчит, потом раздраженно огрызается:
– Ты вот что, Варька! Иди-ка ты лучше спать. Ничего со мной не будет. Не первый раз… Сама видишь, Лыске уже сейчас нечего постелить, на голой земле валяется.
Не слушая больше жениных увещеваний и причитаний, Савчук решительно идет прочь со двора и исчезает в темноте.
От хаты Савчуков до усадьбы Козлюков, которая стоит особняком на противоположном краю села, меньше двух верст. Если идти напрямик да еще днем – самое большее десять минут ходу. Ночью же Савчуку приходится выбирать не самый короткий путь, а самый безопасный. Поэтому проходит добрых полчаса времени, прежде чем Савчук приближается к усадьбе Козлюка с ее тыльной стороны, со стороны пустыря.
Теперь остается самая малость: перелезть через изгородь, надергать в рядно соломы, перебросить вязанку назад через изгородь, перелезть через нее самому и, как говорится, дай, бог, ноги! Но прежде чем все это проделать, Савчук решает осмотреться. У изгороди он приседает под кустом терновника и, водя головой по сторонам, напряженно всматривается в темноту. Кругом тихо, если не считать посвистывания ветра между ветвей кустарника. Савчук успокаивается и собирается встать, чтобы перемахнуть через изгородь, как вдруг до его слуха долетают чьи-то приглушенные голоса. Говорят где-то совсем рядом, у дома Козлюка. Несколько раз хрипло лает собака, но на нее цыкают, и она умолкает.
