Инспектор сел. Патрисия явно нервничала — она сновала туда-сюда по гостиной, переставляя с места на место разные вещицы. На ней был пурпурного цвета костюм, делавший ее молочно-белую кожу какой-то безжизненной. Серенак дал бы ей лет сорок, может, чуть меньше. Далеко не красавица, она тем не менее обладала определенным обаянием, возможно, благодаря своей безупречной ухоженности. «Вряд ли она способна обворожить, — думал полицейский, — но впечатление производит».
— Инспектор, — заговорила она. — Вы абсолютно уверены, что речь идет об убийстве?
У нее был высокий, не слишком приятный на слух голос.
— Мне уже рассказали о том, что произошло, — продолжила она. — Ведь это вполне мог быть несчастный случай. Жером споткнулся, упал, ударился головой о камень и рухнул лицом в воду…
— Мы ничего не исключаем, мадам. Во всяком случае, до тех пор пока не получим протокола вскрытия. Однако не стану от вас скрывать: на данном этапе следствия мы рассматриваем убийство как основную версию.
Патрисия Морваль вертела в руках бронзовую статуэтку Дианы-охотницы, которую взяла с буфета. Серенак решил перехватить инициативу и принялся задавать вопросы, на которые Патрисия отвечала своим почти пронзительным голосом односложно, по три раза повторяя одно и то же слово.
— У него были враги?
— Нет. Нет-нет.
— Не замечали ли вы в последние дни каких-либо странностей?
— Нет. Нет.
— У вас большой дом. Ваш муж постоянно жил здесь?
— Да… Да. И да, и нет.
Серенак удивился.
— Расскажите об этом подробнее, мадам, прошу вас.
У него возникло ощущение, что каждое слово придется вытягивать из Патрисии Морваль клещами.
— Жером редко появлялся здесь на неделе. У него была квартира рядом с медицинским кабинетом в Шестнадцатом округе. На бульваре Сюше.
Инспектор записал адрес квартиры, отметив про себя, что это в двух шагах от музея Мармоттан. Наверняка не случайное совпадение.
— Значит, ваш муж часто не ночевал дома?
После долгого молчания она выдавила из себя:
— Да.
И принялась перебирать своими тонкими пальцами букет свежих цветов в расписанной японскими мотивами вазе. А Лоренсу Серенаку в голову пришла неожиданная мысль: эти цветы обречены на увядание. Скоро стены этой гостиной увидят их смерть. И гармония красок сгинет, припорошенная пылью времени.
— Детей у вас нет?
— Нет.
Теперь немного помолчал он.
— А у вашего мужа? Я имею в виду, от других женщин?
— Нет. — Патрисию Морваль выдал голос, резко понизившийся на целую октаву.
