7 ч. 21 мин.
Я вижу в зеркале папину руку с блестящим лезвием. Наточенным. Острым.
Папа приближает его к моему затылку, я чувствую, какое оно холодное.
До крови закусываю губы.
Я трясусь от страха, но не решаюсь выговорить ни слова. Папа стоит у меня за спиной. Он, наверное, догадывается о том, как я боюсь, чувствует, как я дрожу, видит, что вся кожа у меня покрылась пупырышками.
Папа придвигает лезвие еще ближе. Теперь острие упирается мне в шею. Совершенно ледяное. Лезвие поднимается к моему левому уху.
Я стараюсь совсем не шевелиться, я должна просто ждать и не двигаться. И не кричать. И не пугаться.
А то папа может сделать мне больно.
Может нечаянно меня поранить.
Мой папа не очень ловкий.
В умывальник падают клочья волос.
У меня текут слезы. Я обещала папе, что не буду плакать, но это трудно.
Папа же объяснил мне: для того чтобы найти маму, мы должны очень рано встать и как можно быстрее выехать, нам назначили встречу на другом конце острова. И еще он сказал мне, что я должна быть самой смелой девочкой на свете.
Я смелая, я обещаю, что буду смелой, я хочу найти маму. Но все-таки мои волосы… Я мечтала, что они отрастут до попы и будут такие же красивые, как у мамы, я была готова ждать этого несколько лет и часами расчесывать и распутывать их каждое утро.
А папа взял ножницы и разом их отстриг. Ну просто ужас.
Странная все-таки мысль — сделать из меня мальчика! Ему это пришло в голову, когда он смотрел на фотографии в комнате, где я спала. На них был мальчик, ему примерно столько же лет, сколько мне, и он время от времени живет в этой комнате, когда приезжает к бабуле на каникулы. Хорошо, наверное, когда у тебя есть бабуля на Реюньоне. Это лучше, чем гостиница. И потом, с виду она добрая, и немножко смешная, с этими ее голубыми волосами. На всех фотографиях у нее длинные бусы из ракушек или из крокодильих зубов.
«Ты сможешь переодеться мальчиком, — сказал мне папа. — Это будет, как на карнавале».
Он заставил себя засмеяться. А я — нет. Когда папа старается шутить, у него редко получается смешно.
Лезвия ножниц пробираются у меня за ушами, стригут еще короче.
На самом деле я знаю, почему папа хочет переодеть меня мальчиком. Не для того, чтобы меня не узнали. Не только для этого.
