Но я не успеваю, папа почти сразу стер записку рукой, оставив длинные грязные следы.
— Садись в машину. Софа. Быстро.
Папа никогда еще не разговаривал со мной таким строгим голосом. Я немножко испугалась, но послушалась. Забираюсь на заднее сиденье, влезаю в детское кресло.
Почему папа стер эти слова, как будто мне нельзя было их читать?
А кто должен был их прочитать? Кто их написал?
Папа?
Мама?
Перед тем как мотор завелся, я услышала, что сзади кто-то кричит.
16 ч. 08 мин.
Айя первой входит в гостиничный холл, Морес следует за ней. Кристос остается поодаль и наблюдает за ними.
Наиво вырастает за стойкой, словно игрушка на пружине. Не проходит и трех секунд, как является Арман Зюттор. Директор отеля ошалело таращит глаза, на одном виске волосы у него стоят торчком, к другому прилипли, как будто его подняли во время сиесты. Айя на него и не взглянула. Она выкрикивает приказы:
— Морес — наверх, в семнадцатый номер, Кристос — со мной в сад.
Двери лифта открываются. Ева Мария вопит:
— Не ходите по мокро…
Трое сволочей в форме и армейских ботинках, не слушая ее, топают по плитке. Пол в коридоре измазан мокрым песком, цепочка следов тянется до двадцать второго номера, там ботинки упираются в белоснежную стенку напротив, потом одним ударом вышибают дверь.
Она слетает с петель.
Грязные ноги топчут ковер.
— Никого! — орет Морес в рацию. — Капитан, он смылся!
Айя выругалась.
Она смотрит на гостиничный сад. Видит перед собой замерших туристов, они похожи на забытых у бассейна надувных кукол. Ей даже приказывать не надо — полицейские сами рассыпаются в стороны, прочесывают отель в поисках малейшего закутка, где можно спрятаться. Все кроме Кристоса…
Младший лейтенант стоит, прислонившись к стволу пальмы, и довольствуется тем, что, повернув голову к бару, вопросительно глядит на Габена. Тот пожимает плечами. Вид у него недовольный, как будто он обдумывает, не сменить ли ему место работы после всего этого.
Кристос хмурится, показывая тем самым, что ждет ответа. Габен в пантомиме не так силен, как в смешивании коктейлей, но он делает над собой усилие. Он машет руками. Если не придираться, то можно считать, что он изображает птицу или, может быть, бабочку. Во всяком случае, нечто с крыльями.
Достаточно для того, чтобы понять.
Бельон упорхнул.
16 ч. 10 мин.
Марсьяль гонит машину, она мчится по авеню Бурбон, потом по улице Генерала де Голля, Сен-Жиль разворачивается длинной лентой между лагуной и лесом. Ему надо выехать на шоссе, минуя порт, иначе дорога приведет его прямиком в полицейский участок, так что выбора у него нет, приходится кружить переулками, вот только каждый второй из них заканчивается тупиком, словно ложный путь в лабиринте.
