«Вот об этом нужно серьезно поговорить с Рублевым. И не только с ним», – решил Антонов. Мысли его вновь сменили направление. О предполагаемых маршрутах прорыва через границу думалось, но уже более спокойно. Майор не заметил, как заснул.
Первым проснулся Янголенко. Сел, потянулся и сладко зевнул. Спросил сам себя:
– Утка, должно, поспела?
Выгреб ее из-под костра. Белая прокаленная глина звенела, как кирпич после хорошего обжига, да и по твердости она не уступала кирпичу.
– Во! В самый раз достал, – постукивая по звенящей кукле, проговорил довольный собой Янголенко, повторив еще раз: – В самый раз достал. Чуток остудится и – пальчики оближешь.
Он разбил глину и снял ее вместе с перьями, разделил утку на две половины и одну из них подал Антонову.
– Держи.
– Не многовато ли?
– Бери знай. Еще добавки попросишь.
Мясо, добротно прожаренное, но не очень мягкое, пропитанное растопившимся жиром, было невероятно вкусным, и Антонов не заметил, как съел всю половину крякухи. Первый раз майор ел с таким аппетитом так вкусно приготовленную дичь.
Янголенко управился со своей половиной еще быстрей, налил чаю в кружку, отхлебнул и проговорил мечтательно:
– Вот где, скажи ты мне на милость, где еще так покойно может быть? Нигде! Только на охоте. Человек, если в корень глядеть, зародился как охотник. Как добытчик. Убил – съел. Это уж апосля обзавелся скотом. Ну и пошел дальше без удержу. Машины всякие. А что природа имеется, забывать стал. Хошь я тебе, Сергеич, тандыр-гуш приготовлю? Добывай на осень лицензию на тека. Прямо в горах и устроим пир. Выроем яму, прокалим ее и тека в нее повесим на палках. На полсуток, травой и дерном покрывши. За уши не оттянешь. Знали предки вкус в мясе.
– Хорошо, – согласился Антонов. – Лицензия за мной. Троих-четверых солдат возьмем.
– Пущай и солдаты будут. Приобщаются пущай к природе. А теперича давай еще по кружечке чайку – и пошагаем, значит. Вон, заря уже.
На востоке едва заметная полоска побелила краешек неба, а пока они допивали чай, укладывали вещи в вещмешки, полоска та стала шире, заметней.
– Ну, с богом, – благословил себя Янголенко и зашагал по тропинке в камыши.
По мере того как они углублялись в старое русло, воздух заметно менялся. Он становился затхлым, все более пропахшим болотом. Тучами поднимались комары и с остервенением налетали на потревоживших их людей. Антонов надел накомарник и кожаные перчатки.
– Что, кишка тонка? – с усмешкой спросил Янголенко, но накомарник тоже надел.
