Несколько раз на станции я видела его озабоченные глаза под черной шевелюрой. А если все же сталкивались лицом к лицу в коридоре, он, поздоровавшись, стремительно исчезал. Не любит разговоры на эту тему, а может быть — интервьюеров.
Начальник отдела кадров ЧАЭС В.П. Комиссарчук в июне 1986 года показал мне личное дело Чугунова. В аттестационном листке задолго до аварии было сказано: “инициативен, энергичен, настойчив, скромен, требователен к себе и коллективу, пользуется заслуженным уважением. Может подобрать коллектив единомышленников. Постоянно участвует в общественной работе. Член партийного бюро цеха. Награжден орденом Красной Звезды. С 1984 года — начальник РЦ-1... Служил матросом в Северном флоте, потом окончил Горьковский политехнический институт. Сейчас Чугунов — заместитель главного инженера станции.
...Мастер электроцеха Василий Иванович Иолз после взрыва убедился, что турбогенератор “разгрузился”. Проверил состояние трансформатора, остального оборудования, которое было в его ведении. Оно оказалось обесточенным. Поднялся на БЩУ-4 и оттуда с мастером Г.В. Лысюком отправился в комнату мастеров, чтобы в случае пожара вынести документацию. А по пути около щита еще разобрали завал: упавшие панели машзала повредили рабочий и резервный трансформаторы, обеспечивавшие энергией третий и четвертый энергоблоки. Четвертый блок лишился электропитания совсем. А третий еще мог работать, но остался без резервного питания.
— Такое положение недопустимо,— поясняет начальник электроцеха А.Т. Зиненко — Электропитание необходимо в полной мере — и старший мастер электроцеха Н.В. Гриценко взялся его восстанавливать. Он тоже знал, что в машзале — “не мед”, что там радиационные уровни достигают трехсот рентген в час и более, что там возможен “прямой прострел” излучений. Над головой сквозь дыры в кровле, просвечивающие столбы пыли — звездное небо. Но эта “идиллическая” картина как раз и означала наибольшую опасность. Знал и то, что остановленные энергоблоки №1, 2 и 3 получают электроэнергию только от резервного питания. Никто не приказывал ему эту работу выполнять. Он, наконец, сам мог послать туда любого работника цеха. Но — пошел. Поднял трос. Включил трансформатор.
Сразу ничего не почувствовал. Лишь часа через два, идя по станционному двору, сказал кому-то рядом: “Почему-то здание АБК (административно-бытовой корпус) то отдаляется, то приближается...” Его отправили в шестую больницу, потом совсем запретили работать в атомной энергетике — и он ушел в вахтовый поселок Зеленый мыс кладовщиком, чтобы не расставаться с ЧАЭС. Но по-прежнему друзья часто звонили к нему в поселок, просили совета, консультировались.