–Больше того, я полагаю, он и не убийца.
–Согласен. Но мы все еще не знаем ответа.
–Тогда возобновляй время, расспросим его.
Через мгновение этот голубоглазый худощавый мужчина продолжает пояснять, почему он прячется.
–Так Ваша охрана работает на брата Ирины Жибарецки?
–Да. На Исаака Авраамовича.
Мвввввв. Мвввввв. Меня …. Тошнит…
Тело… вата… не… могу… пошевелиться….
Дышать, кажется, могу.
Веки гранитые.
Вижу проблески света…
Тошнит…
Похоже мои внутренности все еще живы…
Содержимое желудка прорывается наверх…
Так я могу захлебнуться…
Слышу родной голос…
Мама…
Слава богу…
Она переворачивает меня на бок, и меня рвет…
С большим трудом открываю глаза…
Моя детская комната…
Я дома…
Это радует меня?
Почему то нет.
Это меня пугает?
Да…
Но почему?
Почему я здесь, да еще и в таком состоянии?
– Где Лев? – прорывается из моих уст.
– Милая, тебе не нужно сейчас говорить. Не стоит вообще напрягаться.
– Где Лев? Позовите Льва!– собирая все силы, пытаюсь сесть.
– София, успокойся. Я не понимаю, о ком ты говоришь.
– Сомов, мой учитель физики… Где он?.. Как я здесь оказалась?… Мы почти раскрыли дело!.. Мы были у Ширина… Исаак Авраамович замешан в убийстве Жибарецки…
– София, милая, успокойся. Ты бредишь!
Брежу??....
Что черт возьми происходит?
Так хочется встать.
Но я не могу.
Мышцы не слушаются меня.
Я еле поднимаюсь на подушке.
– Дорогая, ты проснулась. – голос не похож на Сомова. И на отца тоже. Родной, но и чужой в то же время. О, господи, это мой бывший муж. Что он здесь делает? Кто его позвал?
– Олег. Что ты здесь делаешь?
– Я приехал сразу, как мне позвонила Анна Ильинична. Она сказала мне, что ты в жуткой депрессии из-за нашего развода, что ты наглоталась валиума, чтобы покончить с собой.
Валиум? Депрессия? Что он такое говорит? Я не страдала от расставания ни секунды.
Да, я пыталаесь вернуть его, пыталась сохранить брак, но не страдала. По крайней мере это не было депрессией.
– Это неправда… Я не могла…
– Могла, дорогая. – мама, что она делает, почему соглашается с ним? – я нашла тебя вчера в комнате на полу, рядом лежал пустой пузырек.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Снова тошнит… Не рвет… Просто тошнит…
– Я тебе тут же промыла желудок и поставила капельницу. В скорую обращаться не стала, чтобы тебя не поставили на учет в психо-неврологический диспансер. Позвала миссис Пен, свою подругу с колледжа, медсестру по обмену. Теперь она следит, чтобы ты не волновлась больше и не попыталась снова покончить с собой.
Кажется, у меня текут слезы. Еле чувствую их на онемевшей коже. Я никогда не хотела убить себя. Даже в мыслях противно было представлять такое.
