Феликс попросил разрешения забрать письмо и успел сделать копию перед тем, как, спохватившись, чиновники со Старой площади прислали за оригиналом.
После выхода в «Огоньке» статьи Феликса о дворничихе дворянских кровей «Княжна Мещерская: жизнь прожить…», когда впервые в СССР о судьбе одного из потомков знаменитого дворянского рода были сказаны теплые слова, слова-сочувствие, слова-извинение, общественное мнение всколыхнулось. О Мещерской разом заговорили. «Новый мир» опубликовал написанную княжной автобиографическую повесть. В СССР возродилось Дворянское общество, а с ним и часть традиций и атрибутов российской истории. Феликс как-то позвонил Екатерине Александровне, и она, поблагодарив журналиста за публикацию, с гордостью рассказала, что ей назначили всесоюзную пенсию.
– Спокойнее будет умирать, – добавила она.
Феликс был рад тому, что история его героини закончилась так хорошо. «Что ж, – думал он, – княжне-страдалице, раздавленной российским термидором, пусть и на самом краю жизни, наконец-то воздано…»
Позже, когда Феликс работал в «Мире новостей», другой потомок князей Евгений Мещерский прислал в популярную газету письмо о том, что якобы ширинские рубины, украшавшие серьги Натальи Гончаровой, таили в себе проклятие, и каждый, кому доводилось обладать этим опасным сокровищем, мучился всю жизнь, пока не избавлялся от тягостного бремени… «Хорошо, что не подарил их Миле! Где сейчас эти серьги? Кому приносят несчастье? – подумал Феликс, прочитав письмо.
Спустя 15 лет, в 2002 году, Феликс снова встретится с этой странной реликвией. Во время съемок телепередачи, посвященной Александру Пушкину, он увидит те самые серьги, что когда-то сверкали на его ладони, в витрине Литературного музея. Феликс выяснит через одного влиятельного активиста Фонда культуры, что серьги были переданы в музей по распоряжению Раисы Горбачевой. Так завершится эта детективная история… «Если прав князь Мещерский, приславший когда-то письмо в газету, хорошо, что эти злополучные драгоценности хранятся теперь под толстым пуленепробиваемым стеклом в музейном „плену «и никому уже не смогут навредить», – напишет позже Феликс в своей книге «Мои великие старухи», одна из глав которой посвящена княжне Екатерине Алексеевне Мещерской.
Копия тринадцатистраничного обращения княжны Мещерской к Раисе Максимовне Горбачевой до сих пор хранится в архиве журналиста.
