«Как там поживает Феликс Медведев? Привет ему из Америки!»
Получив такого влиятельного тестя, как начальник Курганского облкниготорга, Феликс оказался на передовой библиофильского фронта. Надо заметить, что свои «блатмейстерские» возможности он использовал на полную катушку, без устали пополняя любимую коллекцию новыми сверхдефицитными изданиями. Слава о журналисте-книголюбе бежала впереди ее обладателя. Состав книжного богатства Феликса Медведева не мог не заинтересовать некоторых «библиофилов». Непросвещенные в библиофильстве, но обремененные завистью персонажи пустили слух, что объявившийся в Кургане книжный нувориш не брезгует приобретением книг из библиотечных фондов. Не знали они, что книга с библиотечным штампом в коллекции настоящего книжника равносильна позорному клейму на лбу честного человека. Не ведал этого и непосредственный начальник Феликса – верноподданный партиец с суровым лицом и «гончей» фамилией Забегай. Как только до его всеслышащих ушей донеслась дилетантская сплетня, он, улучив момент, когда Феликса не было в редакции, кинулся по всем его ящичкам-шкафчикам-полочкам в поисках вещдоков и наткнулся на настоящую крамолу – фотографию Феликса в обнимку с Андреем Вознесенским. Задохнувшись от праведного гнева, Михаил Яковлевич возопил:
– Вознесенский?! Хороши же у него друзья!
В разгар истерики на пороге появился хозяин редакционного закуточка… Немая сцена. Секундное замешательство журналиста сменилось бурным возмущением и криками, понесшимися по всей редакции. Кто-то бежал на шум, кто-то, наоборот, уткнулся в бумаги, усиленно изображая чрезвычайную занятость. Бдительный Забегай не ожидал яростной отповеди от «провинившегося» и был вынужден ретироваться, опасаясь получить по голове увесистым томом.
Подобных «проверок» в жизни Феликса будет предостаточно. Позже, в начале 80-х, когда вокруг уже известного всей библиофильской столице энтузиаста-книжника начнут кружить гэбисты, они «пригласят» его курганского друга Славу Аванесова в спецномер гостиницы «Москва». Причем сделают это хитро, почти накануне отъезда Аванесова с семьей в заграничное турне, когда, по расчету «ловцов человеческих душ», журналист окажется неспособен к сопротивлению. Предметом их любопытства будет библиотека Феликса, а в особенности, та ее часть, в которой, по некоторым данным, красуются крамольные сочинения Николая Гумилева, Марины Цветаевой, Андрея Синявского, Александра Солженицына. Но Слава, пообещав «тесное сотрудничество», будет упорно твердить:
