Кровная месть | страница 78
Она улыбнулась ему:
– Я вела себя глупо.
– Нет, ты проявила любопытство и имела на это полное право.
Майкл вернулся на кухню.
«Сначала запеку гребешки, – решил он, – а потом заверну их в ветчину. Риск – благородное дело!»
Аманда сидела на диване. Рука у нее побаливала после железной хватки Майкла, наверняка будет синяк. Еще прежде, чем приступить к съемкам фильма, она слышала, что многие психиатры со странностями. Некоторые из тех, кого Аманда интервьюировала, казалось, сами нуждались в психиатрической помощи.
Была ли у Майкла темная сторона? Или это просто смерть любимой женщины так влияет на человека?
Томас Ламарк тоже думал о смерти. До этого он размышлял о белых фургонах, а теперь – о смерти доктора Майкла Теннента.
Он пришел к выводу, что белые фургоны хороши днем, потому что незаметны. Ты можешь выдать себя за водопроводчика, или мясника, или курьера из типографии – да кого угодно, – можешь написать на кузове все, что хочешь: на человека в служебном фургоне никто не обращает внимания. Люди не имеют привычки вглядываться в лица водителей автобусов, дорожных рабочих или уборщиков у входа в метро.
Однако ночью все обстоит иначе. После наступления темноты на фургонах разъезжают преступники. Попробуй приехать в спальный район в десять вечера, и какой-нибудь бдительный жилец непременно позвонит в полицию.
Именно поэтому Томас сегодня одолжил у доктора Гоуэла темно-синий «форд».
Автомобиль стоял сейчас на Провост-авеню, и из него было прекрасно видно дом доктора Майкла Теннента. И «альфа-ромео» Аманды Кэпстик. Она не стала поднимать крышу. Похоже, она не собирается оставаться здесь на ночь.
29
Перед лицом Гленна Брэнсона щелкнули пальцами, но он ничего не видел.
– Эй, есть кто-нибудь дома?
Но и голоса Гленн тоже не слышал.
Его глаза смотрели на Кору Берстридж на экране телевизора. Но мысли его витали далеко. Темная комната. Пластиковый мешок из универсама. Записка: «Я больше не могу смотреть на себя в зеркало».
Эти слова буквально впечатались Гленну в память. Они снились ему прошлой ночью. И позапрошлой тоже. Он видел полуразложившееся лицо Коры Берстридж. Он никогда не забудет этой фразы. Никогда.
– Твой чай на столе. Пей, а то остынет.
Гленн посмотрел на Ари, послал ей воздушный поцелуй; он любил жену всем сердцем, терпением его супруга превосходила десяток святых.
– Еще две минуты, ангелочек.
Сэмми, который сидел на полу и с сосредоточенностью кардиохирурга сооружал из конструктора «Плеймобил» здание цирка, заинтересованно посмотрел на отца: