Боб снова постучал в дверь и потребовал бинты, желательно эластичные. Вскоре он уже натягивал тугую резину для шин из доставленной аптечки на ребра Марата. Занимаясь этим привычным для всякого спортсмена делом, он решился поделиться сомнениями с товарищем:
– Послушай, Седой, – нахмурился он. – Что-то нечисто со Смирновым. Парень он отчаянный, я убедился на деле – коленки у него не дрожат. Но код на его бумагах был записан с перестановкой. Он попробовал два варианта, а потом рискнул на третий – и угадал. Я не понял, что это значит. Он что, любитель поиграть в «русскую рулетку»?
Марат подумал и спросил:
– Какие перестановки он использовал?
– Первые две – не знаю, а последнюю – по увеличению цифр.
– Правильно. В нашей группе «О», если приходилось записывать шифр или передавать его по радио, то использовался набор, который следовало набрать с конца, либо по восходящей последовательности, либо по нисходящей. В сумме получается как раз три попытки. В других спецгруппах, как мне известно, использовали четные и нечетные варианты, прибавление единицы, перестановки пар – у каждого был свой почерк. Так что если у Сергея был набор цифр и он был уверен, что установкой занимался кто-то из наших, то он ничем не рисковал.
– А может, он сам ставил эти мины? – задумчиво проговорил Боб. – Нет, не может быть. Он не подпустил бы инженера к ловушке. Ведь этот бабай чуть не поднял нас на воздух. Если бы выскочил второй штырь…
– Если бы он ставил заряды, то попал бы в точку с первого раза, – резонно добавил Марат.
– Хорошо, – поднялся Боб, закончив перевязку, – заживляй раны и высматривай меня по телевизору – я про тебя буду рассказывать.
– Скажи им правду: я все-таки пятерых тепленькими постелил.
– Дурило ты: первого нельзя признавать, он же действительно спрашивал у тебя документы! – и Богуслав покинул «мрачные застенки спецслужб».
Выбравшись из бедного села, все имущество которого стоило меньше, чем личный бункер бывшего шефа ОБОПа, Богуслав с головой окунулся в многочисленные хлопоты. Они поделили с Сергеем обязанности, чтобы больше успеть. Смирнов занимался всеми официальными вопросами: отвез в прокуратуру письменные показания по поводу обезвреженной вчера мины, проконсультировал Снайдера относительно остальных четырех зарядов, объяснив ему, что придется сначала выкупить у Губаренко оставшиеся четыре журнала эксплуатации. Пришлось показать ему запись шифра на том экземпляре, который у него находился в кейсе.
