Он участливо спросил Одиссея:
— Скажи нам, милый гость, отчего песнь о битвах данайцев и троян повергает тебя в печаль? Может быть, под стенами Илиона ты утратил дорогого твоему сердцу друга или милого брата? Скажи нам, кто ты? Какие беды постигли тебя, что ты не можешь забыть о них даже на веселом пире?
С глубоким вздохом отвечал Одиссей приветливому хозяину:
— О благородный Алкиной! Нигде не встречал я такой страны, как ваша благодатная Схерия! Всюду в домах слышится сладкое пенье и музыка, радостный смех пирующих; столы обильно уставлены вкусной едой; виночерпии разносят в кубках пенистое вино. Здесь живут счастливые люди! Ты хочешь, чтобы среди общего веселья я рассказал о своих плачевных скитаньях и о том, какие несказанные бедствия послали мне боги? Но прежде всего я назову тебе свое имя: я хотел бы отныне считаться гостем в феакийской земле. Я — злополучный Одиссей, сын Лаэрта. О моих хитростях и подвигах повсюду рассказывают певцы, но кто из них расскажет о моих страданьях?
Одиссей умолк и на минуту закрыл глаза краем мантии. Феаки не сводили глаз с прославленного героя, Одиссей задумчиво продолжал:
— Я царствую на солнечной Итаке. Мне подвластны и другие острова — Зам, и Дулихий, и Закинф, богатый лесом. Среди них лежит объятая морем Итака. Ее почва камениста и неудобна для посева, но всем итакийцам мила их суровая земля. Я же не знаю страны прекраснее Итаки. Но боги не дают мне увидеть милую родину. Если ты велишь, царь, я расскажу всё о своем трудном странствии. Немало пришлось мне пережить с тех пор, как я отплыл от разрушенной Трои.
Седые феакийские старейшины забыли о наполненных кубках. Юные гребцы восторженно смотрели на знаменитого скитальца. Демодок повернул незрячие глаза к рассказчику и внимательно слушал; только пальцы его беззвучно прикасались к струнам лиры.
Одиссей вспоминал всё, что пережил во время своих странствий: и в страшной пещере циклопа, и на светлом острове Цирцеи… говорил о том, что видел в сумрачной стране киммериян, в преддверии царства Аида… рассказал и о пророчестве Тирезия Фивского. С волнением вспомнил он слова провидца: «Потеряешь всех спутников, вернешься в родную землю на чужом корабле, и дома ждет тебя горе…» Одиссей прервал рассказ и воскликнул:
— О богоравный Алкиной! Целой ночи будет мало, чтобы покончить повесть о моих странствиях. Отпустите меня, друзья, пора уже мне отправляться на корабль.
Но Арета обратилась к гостям:
