— Значит, Михалыч, тоже думаешь — звенья одной цепи?
— Ты, полагаю, так же кумекаешь. Или по-другому?
— Да нет, — пожал плечами опер. — Погляди-ка сюда, что мне под руку попалось.
Вихрасов поманил за собой криминалиста к оконной раме и кивнул на открытый шпингалет, который, привлекая внимание, зиял свежесодранной пожелтевшей от времени масляной краской.
— Недавно открывали окно.
— А может, распахнул кто изнутри? — Вихрасов задумчиво свел брови. — Когда покойнице нашей по окну погулять захотелось, чтобы на балкон да сюда попасть…
Он толкнул легонько оконную раму, и та отворилась, ветер ворвался в комнату.
— И лети птичка на бетон, — закончил свою мысль Вихрасов.
— Что же? Выходит, и здесь его застукали?
— Опять, как с Софьей Марковной: Некто, без лица и имени.
— Может быть и так, — хмуро согласился Шаламов. — Давай, Константин, принимаемся. В кабинете этом придется все просеять, как сквозь ситечко, аккуратненько.
Мальков смотрел на них, таращил глаза, с трудом улавливая смысл, однако, главное, похоже, ухватил и полез за платочком протирать очки.
Чего только о женщинах не врут! Как только с ними не поступают! И возвеличивают, превозносят до королев и святых, и топчут, обращая в мразь, прах и ведьм. Мне пришлось встретиться с непохожей ни на одну из таких. Оказалась она Зубровой Анастасией, или «Настеной», как он ее называл. Малознакомая кому жена знатного орденоносца, директора известного на всю область коневодческого совхоза.
А пришла она ко мне, не дожидаясь приглашения, хотя команду доставить я Течулину дал сразу после невразумительного демарша ее мужа в тюрьме.
Она вошла, постучавшись, одна, без сопровождения, я понял, что и следователь мой не знал о ее появлении.
— Анастасия Зуброва, — сказала от двери и спрятала за спину узелок.
— Присаживайтесь, — растерялся и я.
— Вот, приехала…
— Хорошо, хорошо, — показал я ей рукой на стул поближе. — Без повестки, значит?
— А зачем? Я убила.
— Что?
— Я убила Савку. Отпускайте Ивана Григорьевича. А меня сажайте. Детей я устроила.
И тихо так, и складно, и все так спокойненько. А может, уже перегорело, перемелилось, отплакалось?
— Вы что говорите? Вы в здравом уме?
— Сказала и все. Как есть. Я убийца.
— Я врача вызову. Вас, Анастасия?.. Как по отчеству?
— Семеновна.
— Вас, Анастасия Семеновна, следует психиатру показать.
— Показывайте. Я здоровая. Пусть судят. Чего ему там париться зря? Не по совести. Из-за меня все началось. Я Савелия сгубила. И отвечать мне.
