Медведь уже не спорил с женой. Даже понимая, что где-то она преувеличивает, слова медведицы грели его рассерженную и обиженную душу владыки, от которого все отвернулись. Ему снова хотелось встать с колен и вернуть свою былую славу и уважение. Однако медведь понимал, что они с зайцем и хорьком — не армия, и сами лес не отстоят. После инцидента с лисой, почти никто из зверей не хотел иметь с медведем дело, и ему сейчас как никогда нужен был сильный союзник. Размышляя о том, где его взять, медведь повернул взгляд на восток, где только начинало восходить солнце, и зародилась у него вдруг мысль, от которой у него по спине пробежал лёгкий холодок. Далеко на востоке, у подножья Чёрной горы, жил дракон.
Как лиса на саванне приживалась
Лиса вскоре обнаружила, что жизнь лесного зверя на саванне — не так проста, как казалась со стороны. Её наивная иллюзия о том, что лев ей построит новый дом, не сбылась, и ей пришлось возвращаться на ночь в свою нору у леса. Спалось ей там плохо. То дремля, то нервно просыпаясь, она с дрожью поглядывала на залитый лунным светом подступ к норе, за ареолой которого виднелись грозные очертания леса. Всматриваясь в темноту, и прислушиваясь к лесным шорохам, лиса вспоминала хватку медвежьих зубов, отобравших у лисы её главную гордость и ждала что вот-вот его силуэт появится в лунном свете, после чего её уже больше никто не спасёт. По ночам ей часто снились кошмары о том, как вокруг её норы вдруг снова стремительно начинает расти лес, и она оказывается в окружении мощных деревьев, в тени которых слышатся грозные шаги медведя.
Другим неприятным открытием для лисы стало то, что на саванне вообще нельзя было воровать. Даже совсем чуть-чуть. Лиса привыкла к тому, что в лесу все всегда что-то втихаря тащили. Все к этому как-то спокойно относились, особенно, если тащили свои у чужих. И только когда чужие воровали у своих, лесные звери злились и жестоко наказывали воров. На саванне же понятия «свои» вообще не было. Правила были одни для всех — от тушканчика до льва, и любое нарушение каралось одинаково строго, каким бы близким другом льва преступник не был. Звери саванны в большинстве своём исправно соблюдали все правила, никогда не лезли вперёд очереди, никогда не жульничали и не укрывали ничего. И если какой-то зверь где-то что-то нарушал, то рассказать об этом никому не мог, если хотел избежать осуждения и заявления. Поэтому то, на чём был построен относительно привилегированный уровень жизни лисы в лесу, теперь было невозможно. Лисе пришлось искать себе обычную работу и жить как все звери, у которых не было каких-то особых талантов.
