— Господин заяц, немедленно отпустите ребёнка! — прозвучал грозный голос льва. Заяц растерянно отпустил ухо плачущего зайчонка. — Как вы смеете применять силу против слабого?
Заяц от такого резкого внимания к себе задрожал и попытался оправдываться:
— Да я, это, так… У васпитацельных целях, штоб не праказничау. А то он же… — испуганно оправдывался заяц.
— Бить ребёнка в воспитательных целях??? Да вы в своём уме??? — ещё громче заревел лев, и лесные звери впервые увидели того льва, которого до этого так боялись годами.
Заяц от страха осел на корточки и опустил уши. Среди сотен осуждающе смотрящих на него глаз он заметил хмурый взгляд медведя. Медведь снова чувствовал себя растерянным. Он и сам иногда прибегал к подзатыльникам в воспитательных целях, и ему не очень понравилось, что лев раздувал из этого такого масштаба трагедию, однако оправдывать право зайца на домашнее насилие при всех зверях саванны, находясь в гостях у льва, медведю очень не хотелось.
— Господин заяц, ваше поведение — совершенно неприемлемо на территории саванны. Любезно прошу вас немедленно покинуть саванну и больше сюда не возвращаться. — прозвучал строгий вердикт льва.
Опустив уши, заяц встал из-за стола и поплёлся прочь. Зайчиха с зайчатами неохотно и стыдливо поспешили за ним. Вокруг стола воцарило неловкое молчание, переходящее в массовое шептание.
— Вишь, что делает! Уже порядки свои наводит тут. Хочет чтобы лесные звери теперь под его дудку плясали. — сердито зашептала медведица на ухо медведю. — А ты так и будешь сидеть и молчать, пока наших с саванны гонят?
— Заяц сам виноват. — сердито отмахнулся медведь. — Ну чего надо было малого лупить прям перед всеми? В гости ведь пришли, а он тут порки устраивает! Так ему и надо.
Медведица осуждающе вздохнула, качая головой. Напряжение постепенно спало. Звери снова разговорились, развеселились и пир продолжился. Лесные звери были заметно восхищены львом и саванной, радуясь, что теперь смогут заглядывать сюда чаще. Только медведю было как-то невесело. Все эти мелкие инциденты, странные разговоры и слова жены, от которых он весь вечер отмахивался, упрямо оседали в его голове, и он никак не мог избавиться от чувства, что о нём, как будто бы все забыли. Медведь привык быть в центре внимания. На этом же празднике он чувствовал себя лишь частью публики. И хотя он был со львом в согласии, медведя преследовал крадущийся страх того, что будь они со львом не
