— У меня тут…
— Заканчивай. Будешь вести дело этого негодяя Рюмина, а с местными вредителями разберётся и твой помощник.
— Я вас понял, Лавр-рентий Павлович!
— Рад буду видеть тебя живым и здоровым в Москве. Поспешай, дорогой!
И трубку повесили. Там. Спустя две-три секунды положили её и в соседнем кабинете, Квасницкий, весь дрожа, обеими руками возложил и свою на рычажки. Отскочил от стола, словно ужаленный и застыл, прислушиваясь; дверь мирно покоилась на месте.
XVI
Чуть засветлело, в окошко стукнули. Резко. Громко. И тревожно забарабанили, заторопились.
Минин дёрнулся сначала, но сдержался, голову приподнял, прислушался. Он и глаз не сомкнул всю ночь, не раздеваясь; в гимнастёрке, перетянутой портупеей, при кобуре, в галифе и сапогах — так и пролежал на нераскрытой кровати, закинув руки за голову. Всё думал.
Из угла с сундука доносился храп Жмотова.
— Прохор! — позвал тихо Минин.
Тот не шелохнулся.
— Прохор! Пришли, похоже! — громче крикнул Минин, не вставая.
— А! Что? — вскочил тот, озираясь по сторонам, взбалмошно водя ручищами, постанывая и почёсываясь. — Ну и лежбище ты мне подсудобил, Степаныч! Медведю и тому не заснуть.
— Я слышал, как ты бодрствовал.
— Что случилось-то?
— Стучат.
— А?
— Пришли, говорю. Только не понимаю я что-то. Если тебя менять, то уж больно поздно. Вчерась так их и не дождались. А вот если за мной явились, то тогда в самый раз. Обычно мы тоже таким макаром их брали.
— Кого их, Степаныч?
— Известно. Шпионов. Смерш другими не занимался. Тёпленьких, пока спят.
— Опять ты за своё, Степаныч… Вчера все уши прожужжал.
— Иди. Открывай. А то волноваться начнут.
— Да нет там никого, — глянул в окошко Жмотов. — Причудилось тебе.
— Они у дверей уже. Беги, чтобы не выломали.
Жмотов, стуча сапогами, задевая углы, пошёл, ругаясь под нос. Загремел вёдрами в прихожке, видно, налетел спросонья, хлопнул за собой малой дверью. Стало тише. Минин кошкой спрыгнул с кровати, выхватил пистолет из кобуры и сунул под ремень за спину, скрутил в скатку одеяло и приложил его к подушке, накрыв простынёй. Оценил своё изделие, оглядев, развернулся и стремительно рванулся в угол к сундуку, где Жмотов ночевал. Проделано всё это было легко и умело, темнота скрыла его упругое тело.
За дверью последний раз громыхнуло, и послышались голоса. Разговаривали двое, недолго. Гость, а за ним Жмотов, подталкивая друг друга, неловко втиснулись в комнату, осторожно открыв дверь. Гость с вытянутой рукой сделал шаг к кровати, присмотрелся, щёлкнул предохранителем пистолета.
