Он проснулся, на лбу выступил холодный пот; Михаил не мог понять, умер ли он в самом деле, или жив. Сейчас же царь послал за монахом Авксентием, толковавшем сны.
– Сон твой от Бога, – сказал монах, внимательно выслушав царя. – Для меня он ясен, не знаю, согласишься ли ты со мной, ибо не знаю, захочешь ли ты следовать мановению свыше, в нем заключающемуся.
– Говори, – ответил царь, – я терзаюсь сомнениями и желал бы, чтобы ты успокоил меня.
– Сон твой показывает, – начал монах свое толкование, – что в тебе два человека. Ты державный самодержец и ты смертный Михаил. Умер самодержец, а Михаил жив. В этом заключается совет – совет отказаться от царства. Бог желает смерти царя Михаила. Не противься ему.
– Что же мне делать, научи, старец.
– Дух выше плоти, царь, дух бессмертен, а тело подлежит тлению. Ты давно заботишься о том, чтобы умертвить в себе плоть; доведи дело до конца. Откажись от греховного мира и живи единым духом.
– Но раз я поставлен царем, имею ли я право отказаться от своей обязанности?
– Не имел бы, если бы не получил знамения. Теперь имеешь. Выбери достойного преемника.
Царь подумал несколько минут и вдруг встал, подошел к монаху и поцеловал у него руку.
– Что делаешь ты, державный царь? – вскрикнул Авксентий. – Зачем целуешь руку недостойного раба своего?
– Отныне я не царь, – ответил Михаил, – а смиренный монах. Я иду в монастырь, я решил это.
– Да благословит тебя Господь Бог, – ответил монах. – Ты делаешь хорошее дело, спасаешь свою душу, а душа – самое ценное, что есть в человеке, она во сто раз ценнее тленной порфиры.
Вопрос был решен; Авксентий не мог ошибаться, раз он советовал поменять порфиру на монашескую рясу, так и надо было поступить. Оставалось только объявить об этом брату и сановникам. В тот же день назначена была аудиенция Пселлу; царь хотел было не принимать его, но потом раздумал. Это удобный случай объявить ему о своем решении и посмотреть, какое впечатление это произведет на него; пусть новая весть облетит теперь же Константинополь.
Пселл был принят, но он явился с неподходящею просьбой. Он ходатайствовал об учреждении юридической школы. "У нас есть школы философские, – говорил он, – есть школы, где учат риторике и другим наукам, но нет такого места где молодежь могла бы научиться законам и правильному их толкованию. Между тем юридическое образование необходимо и судьям, и адвокатам, и вообще многим чиновникам. Теперь юноши вынуждены обращаться к частным учителям, разные учителя различно понимают и толкуют один и тот же закон. Путанице этой будет положен предел, если будет учреждена правительственная юридическая школа, где назначенный царем учитель будет охранять законы однообразным их толкованием".
