В этот момент трижды прозвенел звонок, означавший, что настало время обеда.
Микаэль сидел на деревянном табурете, наклонившись вперед всем телом, и играл на рояле. Его подвижные гибкие пальцы, казалось, едва касались клавишей, перебирая их с удивительной быстротой. У него был сильный и немного хриплый голос. Он пел «Йезебель», популярный в то время шлягер. В общей гостиной кто-то читал, кто-то играл, а многочисленные поклонники Микаэля собрались в кружок вокруг рояля, приплясывая в ритм песни. Если кто-то осмеливался подпевать, другие тут же шикали и толкали его локтями. Никто не должен был портить впечатление от исполнения песни, потому что Микаэль был неоспоримой звездой колледжа. Его идеальный американский акцент и хорошо поставленный голос напоминали Фрэнки Лэйна, Джина Келли и даже иногда самого Фрэнка Синатра. Азнавур с энтузиазмом покачивал в такт головой, вместе с двумя другими товарищами импровизируя и пританцовывая. Микаэль закончил петь на высокой ноте, это был его собственный творческий вклад, который вызвал восторг у поклонников и шквал аплодисментов. Юноша вскочил и поблагодарил легким поклоном всех собравшихся, как заправский крунер[23].
Постепенно все слушатели разошлись. Эти краткие мгновения веселья помогали студентам преодолевать остаток тяжелого дня.
– Слушайте все!
Некоторые молодые люди еще не покинули зал, кто-то разговаривал в холле, некоторые бродили по саду. Голос Габига, преподавателя естествознания, привлек их внимание, перекрыв звон тарелок, которые в этот момент как раз выносили из столовой.
– Подойдите сюда, я не могу кричать, – сказал учитель, размахивая конвертом с американской маркой и цветными полями, разорванным с одного края.
Мальчики собрались в холле, окружив учителя.
– У нас тут письмо от Дикрана Самуэляна, вы помните такого, верно?
Студенты негромко переговаривались, кое-кто криво ухмыльнулся. История с Диком была уже пройденным этапом. Парню удалось вовремя пересечь границу, избежав полицейского контроля, и он добрался до Вены. Оттуда он позвонил отцу, умоляя позволить ему вернуться домой. Он был готов на все, лишь бы не жить в колледже. Господин Самуэлян поверил ему и сразу же выслал деньги, чтобы тот мог вернуться в Детройт.
– Угадайте, кому адресовано это послание? – спросил Габиг, старательно расправляя листок.
Микаэль вздрогнул, догадавшись и начиная чувствовать себя неловко. Публичное чтение писем в случае, если святые отцы считали это целесообразным, стало неприятной привычкой. Но в колледже все было общим, даже секреты.
