– Тот, у которого губы тоньше, – ответила она.
– Этот?
– Да нет же, другой!
– Мы должны дать им имена.
– Ты все равно не сможешь узнать, кто первый, а кто второй, – сказала жена, посмеиваясь.
– Метки какие-нибудь придумаю, справлюсь.
– Хорошо, какие имена?
– Первого мы назовем Торос-ага в честь моего отца.
– А второго?
– В честь твоего.
Сатен с сомнением покачала головой:
– Не подойдет, мы должны дать им такие имена, которые отражали бы их особенность.
– То есть?
– Ну, что они родились вместе, что похожи как две капли воды.
– И где же мы найдем такие имена?
Сатен вздохнула:
– Не знаю таких два имени, чтобы, зовя одного, не мог бы не думать о другом.
– Что-то очень сложно… – проворчал Сероп, поднимаясь.
Она проводила его взглядом. Ей показалось, что он еще больше похудел, плечи еще больше согнулись, лицо постарело. Вот уже несколько дней дети не давали ему спать, а Серопу очень нужно было отдохнуть после тяжелой работы на фабрике.
– Будешь суп? – спросила она, вставая с постели.
Один из мальчиков проснулся и заплакал, тут же за ним последовал и второй. Мать закатила глаза к небу, смирившись, и посмотрела на мужа, который уже сидел за столом, ожидая ее.
– Кажется, подошло время кормления, – сказала она и снова села на кровать.
Он только покорно проворчал что-то себе под нос.
Сатен высвободила груди и, взяв близнецов, приложила их к соскам.
– Мои ангелочки, – прошептала она.
Сероп отвел взгляд, засмущавшись от вида обнаженной груди жены, но в то же время его тронула эта сцена материнства в самом естественном ее проявлении. Сатен, как львица, неприкосновенная и гордая, со своими детенышами, прильнувшими к сосцам. И вся комната наполнилась нежностью и любовью.
– Придумала! – вдруг воскликнула она с довольной улыбкой.
Сероп поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Имена, я придумала имена!
Сероп все еще удивленно смотрел на нее и медленно жевал кусок хлеба.
– Одного мы назовем Микаэль, – сказала Сатен, наклоняя голову направо, – а другого – Габриэль, – добавила она, показывая на ребенка слева.
Муж остался безучастен к этому заявлению и лишь слегка приподнял брови.
Сатен нахмурилась.
– Тебе не нравится? Это имена двух архангелов, – обиделась она.
Он покачал головой, собирая пальцами крошки со стола.
– Да-да. Зови как хочешь, все равно их не покрестят, пока год не пройдет, – ответил он, думая о расходах на крестины. Потом резко встал и, отдернув портьеры, вышел из дома.
– Садитесь, господин Газарян.
