Мэйкон откинулся в кресле и закрыл глаза. Временами сквозь гул двигателей прорезался голос стюардессы, доносившийся из тамбура в носовой части самолета:
– Ну вот, сели мы, а заняться абсолютно нечем, из всех развлечений только газета за среду, но ты же знаешь, что по средам никогда ничего интересного не случается…
Мужской голос негромко окликнул его по имени, однако Мэйкон даже не шелохнулся. Он уже привык к ночным звуковым фокусам в самолете. Глаза его были закрыты, но вдруг невероятно четко он увидел мыльницу на раковине в своей кухне. Еще один фокус. В овальной фарфоровой мыльнице, расписанной желтыми розочками, лежали обмылок и забытые Сарой кольца, помолвочное и обручальное.
– Я взял билеты, – послышался голос Итана. – Через пять минут начнут пускать.
– Хорошо, – сказал Мэйкон. – Давай разработаем план.
– Какой еще план?
– Где мы сядем.
– А нельзя сесть без плана?
– Ты же сам просился на этот фильм, Итан. Я думал, тебе важно, где сидеть. Ладно, вот мой план. Ты посчитаешь малышню по левую сторону прохода. Я – по правую.
– Ох, пап…
– Хочешь сесть рядом с каким-нибудь егозой?
– Да нет.
– И потом, где тебе лучше – с краю ряда?
– Все равно.
– С краю, Итан, или по центру? Ты должен что-то предпочесть.
– Я не знаю.
– Середина ряда?
– Без разницы.
– Разница огромная, Итан. С крайних мест выйти легче. Если надумаешь сбегать в буфет или туалет, лучше сидеть с краю. С другой стороны, через тебя весь ряд будет протискиваться к своим местам. Так что, если не собираешься выходить во время сеанса, я предлагаю…
– Пап, хорош, а?
– Ладно. Если ты намерен говорить в таком тоне, мы сядем на первые попавшиеся места.
– Чудесно, – сказал Итан.
– Превосходно, – сказал Мэйкон.
Вот теперь он шелохнулся – из стороны в сторону повозил головой, но глаза не открыл, только крепче зажмурился. Постепенно голоса стихли, и он погрузился в прерывистую дрему, что в поездках сходит за сон.
Утром Мэйкон взял предложенный кофе и проглотил витамины, запасенные в дорогу. Лица вокруг были бледны и помяты. Соседка отправилась в туалет, с собою прихватив целый саквояж, и вернулась тщательно причесанная, но чуть опухшая. Мэйкон считал, что поездки провоцируют отечность. Ботинки как будто слегка жали, а во время бритья он заметил несвойственные ему мешки под глазами. Однако выглядел он лучше большинства попутчиков, поскольку не ел соленого и не пил спиртное. Алкоголь, конечно, задерживается в организме. Если выпьешь в самолете, полагал Мэйкон, еще несколько дней будешь как пьяный.
