– Милен написала тебе?
– Ну, она в отличие от некоторых особ, периодически интересуется моей судьбой и жизнью детей. Мы переписывались редко, в основном, чтобы передать сухие новости, но в этот раз она расщедрилась на многословное письмо.
– И что же она еще написала?
– А, дорогая подруга, уже сгораешь от любопытства? Ну что ж, я, пожалуй, могу его удовлетворить. Итак, самые свежие сплетни из Летмонда: мистер Макдуол женился на некой мисс Блотч, которую я не знаю, но добрые соседушки рассказывают, что они изрядно часто бранятся, видимо из-за денег; дом Сары приобрел достойный вид, после переделки, слуг я подобрала хороших, во всяком случае, Милен на них не жалуется. Еще она сообщила, что ей не терпится повидаться со мной, но вырваться не удастся еще очень долго, ведь доктор стал невыносим, после твоего отъезда. Она так и пишет, зачитываю: “… ты знаешь милая Марианна, после отъезда нашей дорогой Пенелопы, я места себе не нахожу и мой хозяин тоже. Вот на днях он так и заявил, что стоило подобрать себе хорошую и услужливую помощницу, как она срочно понадобилась своим родственникам, и это после того, как они безжалостно ее прогнали. Господин злился целую неделю на нее, из-за того, что она его покинула, и вот когда девушка из лучших побуждений прислала нам такие хорошие подарки, он снова весь день ходил и раздражался. Я бы рада была поехать на это Рождество к тебе и дочери, но придется провести праздник в клинике”.
Пенелопа рассмеялась, слушая все это:
– “Хорошую и услужливую”, я бы сказала – непутевую и бестолковую.
– Милен врать не будет, хотя я искренне ей соболезную, работать на такого хозяина, с таким взрывным характером, тяжело ей приходится.
– Нет, то есть, если приноровиться, то он не таков уж и тиран.
Ночью Пенелопа вспоминала то памятное Рождество, когда они с доктором, наконец, поняли друг друга и приоткрыли свои души. Если бы ее не отозвали домой, что бы было в этот раз? Он частенько злился на нее, но в тоже время им бывало и весело. Когда мистер Кроссел, пребывая в отличном настроении, делился своими жизненными замечаниями, Пенелопа невольно вспоминала беседы с отцом, но только до смерти Фредерика, ведь сейчас он уже был не такой, как прежде и, казалось, отстранился от своей дочери. Она закрыла глаза, все еще улыбаясь от прекрасных воспоминаний.
Утром, пораньше поднявшись со своей теплой мягкой постели, она решила немного привести себя в порядок, правда с ней была ее горничная Тесс, но привычка одеваться в одиночку, казалось, глубоко укоренилась. Когда молоденькая служанка вошла, Пенелопа уже была причесана и наполовину одета, оставалось лишь выбрать платье и закрепить прическу.
