– При чем здесь эмансипация? Просто я думала об этом… ну, о том, что сказала Вика… что никто ничего просто так не делает. А когда он меня поцеловал, я…
– Ясно. Только зачем? Ты что, была против?
– Нет, но…
– А если нет, зачем все испортила? В такие моменты лучше молчать и получать удовольствие. Потом бы поговорили. И это был бы уже совершенно другой разговор, поверь мне. А так…
Алла, не договорив, махнула рукой. Она приехала после работы, привезла с собой вино и пирожные и осталась ночевать. Катя, которая после болезни еще ни разу не пила спиртного, охмелела после первой же рюмки.
– Он так и не звонил больше?
– Нет.
– А ты?
– Как я теперь позвоню?
– Обыкновенно. Ты же его обидела?
– Ну да…
– Так извинись. Позвони и извинись.
– Я не могу… Мне стыдно. Вернее, я боюсь. А вдруг он со мной даже разговаривать не захочет?
– И правильно сделает!
Алла протянула ей бокал.
– Давай за любовь!
Пришла настоящая весна. В конце апреля стало совсем тепло. Зазеленела трава, прилетели птицы. Теперь по утрам Катю будил их веселый щебет из-за приоткрытого окна. На работе она оформила кредит. Скрупулезно подсчитала стоимость затрат на материалы и работу, прибавила на всякий случай двадцать процентов. Всю сумму сложила в конверт и отвезла сестре. Отдала Жорику в собственные руки. Попросила передать брату. Первые дни она нервничала, ожидая его звонка.
В мае по квартирам ходили рабочие с телефонной станции и предлагали подключить телефон. Катя согласилась: мобильный ее сдох окончательно, а новый был пока не по карману. Пусть хоть домашний будет. По вечерам она с надеждой смотрела на новый аппарат. Вадим не звонил.
Вика провела две недели у мамы. Катя тоже съездила к ним на выходные. Но в селе стояла такая унылая тишина, что хоть вешайся. Даже весеннее чириканье птиц в саду и буйное цветение не радовали ее. Катю грызло раскаяние. Что на нее нашло? Егора она жалела, даже Веру бы так не обидела, а Вадима, самого дорогого ей человека, оттолкнула одним словом. Обсуждать случившееся с сестрой или мамой она не могла. Единственным человеком, с которым Катя говорила об этом, была Алла. Но она осталась в городе. Сославшись на дела, она уехала от мамы раньше, чем собиралась. Все-таки в городе, в своем новом доме или на работе, ей было лучше. Отвыкла она от провинциальной тихой жизни. Мама была постоянно занята своими привычными делами: огородом, козой с козлятами… Вика вот-вот родит. Боится родов. Жорик волнуется. Но это хорошее, приятное волнение.
