– Подождите. – Марк достал телефон и открыл электронное письмо Клары с подтверждением бронирования. – Вот, смотрите. – Он передал телефон администратору.
Тот вздохнул и сочувственно покосился на меня.
– Теперь я понимаю, что случилось. Видите ли, ваша подруга забронировала номер на март. Сейчас февраль. Произошла ошибка, я полагаю.
– Вы можете изменить даты?
Администратор виновато пожал плечами.
– Mais, non. Бронирование сделали через сайт, предоставляющий скидку. Дату должна изменить ваша подруга.
– Можно что-то сделать с вашей стороны?
– Мне очень жаль, monsieur, mais non. Вы можете заплатить сейчас и снять комнату, если у вас есть кредитная карта. У нас найдутся свободные номера.
Марк хлопнул рукой по столу от злости, но администратор сохранял все то же сочувственное выражение лица.
– Это невозможно. Я могу воспользоваться вашим вай-фаем?
– Конечно.
Я присела на стул рядом с запылившейся китайской розой из пластмассы. Кофе из «Старбакса» жег мне желудок.
Марк все пытался дозвониться Кларе.
– Она не отвечает. Наверное, уже уехала в Макгрегор.
– Позвони еще.
– Я оставил ей три голосовых сообщения, Стеф. Черт!
Марк запустил пятерню в волосы. Ему срочно нужно было побриться.
– И что теперь? – спросила я.
Но я знала ответ на этот вопрос.
Мы устроились в парке Тюильри на лавке. Было так холодно, что мы видели, как металл постепенно подергивается инеем. Уже поздно, темно – насколько вообще темно может быть в центре Парижа, ведь тут повсюду огни: вычурные фонарные столбы; фары роскошных черных седанов, ползущих по улице Риволи; теплый свет в окнах величественных зданий, примыкающих к парку; освещенные фонтаны и стеклянная пирамида Лувра; постоянные вспышки фотоаппаратов и мерцание телефонов.
Это может показаться красивым и романтичным, но мне холодно, я устал, болят ноги, заноза ноет. Стеф плачет, опустив голову мне на плечо, – не потому, что ей нужна моя поддержка, а потому, что она тоже чертовски устала и замерзла. Холодная изморось усиливается, превращаясь в дождь со снегом, с реки дует ветер.
– Нам нужно вернуться, – говорю я Стеф. – Мы не можем оставаться здесь.
– Я знаю, – немеющими губами отвечает она, не отрывая лица от моего плеча.
Я заставляю себя встать, мышцы и кости протестуют. Я пообещал администратору в отеле «Три птицы», что мы разберемся с заказом и вернемся, поэтому он позволил нам оставить чемоданы в холле. Мы вышли из отеля, и я подумал: «Мы ведь в Париже, тут есть чем заняться ночь напролет. Может быть, мы продержимся до завтра, проведем спасительную ночь в Городе Любви». Я не поделился этой мыслью со Стеф, поскольку она все еще волновалась из-за самоубийства Мирей, и я знаю, что она сочла бы бестактными мои надежды на приятный вечер. Нельзя сказать, что случившееся с Мирей никак не затронуло меня, но, к моему стыду, я слишком злился на нее. Между мной и Стеф все только начало налаживаться, наш отпуск стал таким, каким и должен был быть изначально, впервые со времени ограбления мы сблизились, начали улыбаться. И тут… такое.
