– Марк!
– Они уже едут! – крикнул он. – Я спускаюсь.
Я повернулась к Мирей и сжала ее правую руку – холодную, вялую, испачканную синей масляной краской. Пошел дождь, и я осторожно стряхивала капли с ее лица.
Она застонала, натужно дыша, и попыталась поднять голову.
– Нет. Не двигайтесь, Мирей. Скорая уже едет. Все будет хорошо.
– Ох… ох… – Она пыталась что-то сказать.
Я вглядывалась в ее лицо, но не могла определить, понимает ли она, кто я и что произошло.
– Т-с-с… Спокойно. Не пытайтесь говорить. Они скоро приедут.
– Ох. Je… Je pense…[31]
Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее слова.
– Т-с-с…
А потом она громко и отчетливо прошипела:
– Je suis désolé[32].
Она просила прощения, но почему-то эти ее слова прозвучали как угроза.
Я отпустила ее руку и отшатнулась. Что-то острое впилось мне в ладонь – осколок зуба. Я поднялась на ноги, вытирая руки о джинсы. Мгновение спустя я услышала топот, голоса, и двор залил яркий свет. Марк оттащил меня в сторону, пока трое врачей скорой помощи суетились вокруг Мирей.
Кристальная ясность рассудка отступила, она уже выполнила свою задачу. Меня начало трясти. Воспоминания о нескольких следующих часах остаются размытыми, но одно я знаю наверняка: мы с Марком были рядом, когда молодой врач с вытатуированной на запястье звездой объявил время смерти: 20: 45.
Пока Марк водил пару мрачных gendarmes в квартиру, я стояла у почтовых ящиков спиной ко двору. Потом они вернулись, и вежливый, но угрюмый полицейский попросил нас взять документы и поехать с ним в ближайшее отделение. После того как мы предъявили полиции наши паспорта и дали по отдельности показания полицейским в форме, нас провели в небольшую комнатку, где пахло кофе и краской. Французские полицейские, которых я видела в городе, пугали меня своим оружием и суровым видом, но тем вечером все без исключения сочувствовали нам и говорили на прекрасном английском.
Все это время Марк крепко держал меня за руку. Теперь была его очередь взять все на себя. Не знаю, сколько мы просидели в той комнатке, но мне показалось, что прошли часы. Мы почти не говорили друг с другом. Когда Марк чувствовал, что мне нужна поддержка, он сжимал мою руку.
Наконец в комнату вошла худощавая женщина с маленькими руками и глубокими морщинами у глаз.
– Мне очень жаль, что вам пришлось ждать. – Она устало улыбнулась. – Я капитан Клэр Миск. Вы, должно быть, очень устали. Мы уведомили посольство вашей страны о сегодняшних событиях – такова процедура, когда иностранные граждане вовлечены в расследование смерти при подозрительных обстоятельствах.
