– Слушай, Стеф, я хотел извиниться…
Она молчит, движения ножа замедлились.
– Знаешь, последняя пара дней, проведенных здесь, заставили меня иначе взглянуть на многое. На себя. Мне было трудно после ограбления. Я не знал, как реагировать, как помочь вам с Хейден. Мне кажется, я вел себя совсем не так, как когда мы только познакомились. Совсем не как тот человек…
Стеф поворачивается ко мне:
– Совсем не как тот мужчина, которого я полюбила. Ты можешь сказать это.
«Любовь» и «мужчина» – два слова, которые мне сложно употреблять в отношении себя после ограбления.
– Я люблю тебя, Марк, правда. И я знаю, что тебе пришлось нелегко в последнее время.
Я киваю и улыбаюсь. Мне не сразу удается вернуть себе дар речи.
– Спасибо. В общем, мне очень жаль. Вы с Кларой были правы, когда уговаривали меня поехать.
При упоминании Клары ее лицо каменеет, и я жалею о сказанном. Но уже через мгновение ее губы растягиваются в шаловливой улыбке.
– Раз уж мы заговорили об этом, что у тебя за отношения с Кларой? Я пыталась разобраться в этом с тех самых пор, как мы познакомились. В первый раз, когда мы пошли на тот концерт в Кирстенбош, я подумала, что вы с ней встречаетесь. Ты меня очень интересовал, и я чувствовала, как ты флиртуешь со мной, но при этом Клара все время была рядом, наблюдала за нами. Вернувшись домой, я сказала соседке по квартире, что вы свингеры.
– Свингеры? – удивляюсь я. – Господи, если бы я знал, ни за что не взял бы ее с собой. Она просто всегда была в нашей компании.
– Так в чем же дело? Она в тебя влюблена? Ревнует ко мне?
– Нет! – Эти вопросы никогда не задавали мне вот так прямо и открыто. Мне никогда не приходилось о них задумываться. Они казались просто… неважными. – Нет. Она знает, что я люблю тебя. Ты меня спасла. Ты – мой второй шанс в этой жизни, на который я уже и не надеялся. Я ведь… – Я осекаюсь. Она и так знает о Зоуи, моей самой страшной беде, а Зоуи здесь и сейчас не место.
– Приятно слышать. Мне всегда казалось, будто… будто мы с Хейден боремся за тебя со всеми остальными людьми в твоей жизни, что мы не так важны для тебя.
– Что ж, тогда я рад, что теперь ты знаешь о моих чувствах. Я люблю Хейден. Она дает мне силы… знаешь, вообще что-то делать. Пытаться. А ты – самый главный человек в моей жизни.
Я целую ее в щеку, и она прижимается ко мне – знак того, что все в порядке. Я отпиваю глоток вина и принимаюсь рубить петрушку, а Стеф вырезает сердцевину помидора.
– Мне тоже жаль, – говорит она через некоторое время. – Мне не хотелось оставлять Хейден, ты же знаешь. Но с ней все в порядке, она там веселится с бабушкой, на самом деле, и я не уверена, что здесь ей понравилось бы. У нас тут все пошло как-то наперекосяк, да?
