— Во-первых, бухарский газ мы будем тянуть на Урал, а там климат континентальный.
— Вот что значит полное среднее образование, — громко рассмеялся бульдозерист, — всё знает!
Девушка обидчиво и гордо вскинула голову.
— Считаю твой смех не уместным, — нервно засовывая выпавшие из-под платка каштановые прядки, заявила вздрагивающим голосом. — И вообще, если ты снова не будешь заниматься в школе рабочей молодёжи, ты не сможешь быть членом бригады коммунистического труда. Я тебя, Иван, об этом решительно предупреждаю.
— Ух ты какая строгая! — заступился за паренька Лопухов. — А то, что он всю ночь вкалывать по своей воле на трассе будет — это тебе что, не коммунистический показатель?
Девушка сияюще быстро взглянула на бульдозериста, но тут же потупилась и сказала служебным тоном:
— Это только один показатель, а мы должны взять на себя целый коммунистический комплекс.
— Выходит, ты неполноценный? — уставился на паренька Лопухов. — Или отлыниваешь от чего? — Потребовал строго: — А ну, доложи пожилому человеку, из чего ты состоять должен.
Паренёк, шаркая по земле ногой, проговорил сипло:
— Ну, значит, давать самую высокую в мире производительность по своей части…
— Ну, и как? — осведомился Лопухов. — Получается? — Не дожидаясь ответа, заявил: — Я, ребята, не для хвастовства, а в порядке информации, всегда больше чем две нормы. С этой точки я для вас подхожу?
— Вы, Василий Егорович, — вежливо сказал паренёк, — автоматами пренебрегаете, набили руку на ручной, как потолочник много зарабатываете, а о дальнейшей своей перспективе не думаете.
— Значит, не подхожу?
Паренёк вопросительно посмотрел на Саночкину; не получив от неё помощи, кашлянул, пробормотал сконфуженно:
— Значит, пока нет. — И тут же поправился: — Но мы на вас, Василий Егорович, воздействовать будем, и тогда пожалуйста.
— Формалист ты!
— Я, Василий Егорович, просто очень высоко думаю о тех, кто в такой бригаде состоять будет, — тихо произнёс паренёк.
— А себя небось зачислишь?
— Вовсе нет, во мне пятно есть.
— Это какое же такое пятно?
Паренёк махнул рукой, попросил Лину Саночкину:
— Скажи.
Видя, что девушка колеблется, повторил повелительно:
— Говорю, скажи. Я своих пятен не боюсь.
— Он бульдозером столб телефонный своротил, никому не сказал, сам его на место ставил, провода соединял. А из-за того, что он один со столбом возился, люди сколько время без связи были.
— Что ж ты так?
— Я испугался.
— Испугался? Бульдозерист, он всё равно что танкист, должен быть смелым.
