Эта картина явственно стоит у меня перед глазами: Эйри склоняется над бумагой, ведя карандашом по строчкам, по мере того как он перечитывает приказ (более или менее слова Раглана, уж по крайней мере по духу), Нолан рядом со мной вспыхивает от радости: «Наконец-то, наконец, слава богу!» – шепчет Лью, а Раглан сидит и задумчиво кивает. Потом кричит:
– Отлично. И лучше действовать без промедления – дайте это четко понять!
– Ну вот и славненько! – шепчет Лью, подмигивая мне. – Ловко сделано, Флэши: ты таки растормошил его!
– Отправьте немедленно! – заявляет Раглан Эйри. – Ах, и дайте знать лорду Лукану, что на левом фланге у него есть французская конница. Этого должно вполне хватить. – Генерал снова раскрыл трубу, глядя на Кадык-Койские высоты. – Пошлите самого быстрого ординарца.
Тут меня кольнуло дурное предчувствие: я затеял бал, на котором сам танцевать не собирался, – но тут Раглан добавил:
– Где Нолан? Да, Нолан.
И Лью, готовый из штанов выскочить от радости, подъезжает к Эйри, хватает пакет, сует его за обшлаг, натягивает поглубже фуражку, небрежно козыряет Раглану и пулей дергается вперед. Но Раглан окликнул его и начал повторять, что это донесение крайней важности и что вручить его надо Лукану в собственные руки, и что жизненно важно действовать без промедления, пока русские не увезли все пушки.[56]
Все это, конечно, было излишне, и Лью буквально побагровел, нетерпеливо ерзая в седле.
– Тогда вперед! – восклицает наконец Раглан, и Лью в мгновение ока перемахивает через бруствер, вздымая за собой пыльный шлейф – вот чертяка! – а Раглан кричит ему вслед: – Немедленно, Нолан! Передайте Лукану: немедленно! Вам ясно?
Вот так и был отправлен Нолан – да, так, и никак иначе, ей-богу. А я подхожу к тому месту, с которого начал свои воспоминания: как Раглан передумал и скомандовал Эйри послать кого-нибудь следом, как я пытался скромненько затеряться, а Эйри вычислил меня и повелительным жестом подозвал к себе.
Да, вам уже известно, о чем я думал, о моем дурном предчувствии, подсказывавшем, что это будет кульминацией ужасов того приснопамятного дня, за который мне пришлось подвергаться атаке, потом атаковать, и все это имея дело с неисчислимыми ордами русских. Волноваться вроде бы было не о чем: ну отправляют меня на высоты вслед за Ноланом с какими-то поправками к приказу. Но, сам не знаю почему, я чувствовал, карабкаясь под град наставлений Раглана и Эйри на свежую лошадь, как перст судьбы безжалостно вонзается в меня.
