в темно-зеленых пледах, мрачные мундиры Легкой дивизии. Раскрасневшиеся от жары физиономии бывших деревенских парней, запах пота, масла и саржи, скрип седел и позвякивание удил, блеск копий – это позиции Семнадцатого.
– Наш полк, Гарри! Как великолепно он выглядит! Какие бравые парни! – кричит Вилли.
Билли Рассел свешивается со своего мула и окрикивает меня:
– Эй, Флэш! Выступаем мы наконец?
Я поворачиваю к нему, а Вилли галопом мчится вперед, где вишневые с синим линии обозначают Одиннадцатый полк – авангард армии.
– Раньше мне никогда не приходилось наблюдать наших друзей так близко, – говорит Билли. – Глянь-ка туда. – Повернувшись туда, куда указывал его палец, я заметил на гребне холма, за нашим левым флангом, как раз напротив солнца, фигурки всадников. С расстояния они казались пигмеями, вооруженными ветками вместо пик.
– Казаки, – поясняет Билли.
Нам, конечно, приходилось видеть их раньше, наблюдающими за нашей высадкой. «Да, видать, вы не гази, ребята, – подумалось мне тогда, – не то спихнули бы всю нашу армию обратно в море еще до того, как она толком не выбралась на берег». Когда горны пропели марш и вся великая армия под оркестр, наяривающий «Гэриоуэн»[41], от громких звуков которого кони Семнадцатого зафыркали и забили копытом, двинулась вперед под испепеляющим солнцем, я заметил, к своему ужасу, что Вилли, передав приказ, едет вовсе не ко мне, а быстрым галопом направляется к левому флангу.
Я тут же пришпорил коня, пытаясь догнать его, но он был легок и на быстрой лошади, так что мне удалось поравняться с ним уже в добрых трехстах ярдах за левым флангом. Принц продолжал скакать, не сводя глаз с той гряды – она выглядела уже не столь далекой. Я заорал на него, он повернулся и вытянул руку:
– Гарри, смотри – противник!
– Маленький тупица, ты куда собрался?! – ору я. – Головы лишиться хочешь?
– Они же далеко, – говорит он, смеясь.
Далеко-то далеко, но не настолько, чтобы не различить бело-голубые ленты на пиках и лохматые меховые шапки. Казаки неподвижно смотрели на нас в ответ, и, вопреки жаре, я ощутил, как холодный пот струится у меня по спине. Вот они, знаменитые дикари Тартарии[42]. Смотрят, ждут, и одному Богу известно, сколько их там – может, целая орда поджидает, когда наша бравая маленькая армия оторвется от берега этого гостеприимного моря. Я схватил лошадь Вилли под уздцы.
– Поедем отсюда, парень, – говорю. – И никогда больше не делай так без моего разрешения, понял?
