…Из-за плотно закрытой двери в директорский кабинет доносились слова обличительного монолога: интонация мистера Стилпула, а голос – вдвойне родной, но как будто изменившийся. «Да уж, за эти годы, как ни странно, многое изменилось», – подумалось ему. Он решительно повернул ручку и вошел в приемную. На ковре сконфуженно топтались два щуплых мальчугана шкодливой наружности.
– Честное слово, мистер Вэйли, мы больше не будем, – уверял один из них.
– Это я уже слышал. Говорите, где взяли табак? – вопрошал директор.
Вдруг он осекся, просветлел лицом и радостно воскликнул:
– Боже мой, Доминик, неужели, ты?
Они бросились в объятья друг друга. Сорванцы же переглянулись и убежали прочь, радуясь счастливому избавлению.
– Стюарт Вэйли, как ты здесь оказался?
– Ну, ты даешь, Доминик Ингрэм! Это – как ты здесь оказался, а я – директор Галчатника.
– Ты? А где же мистер Стилпул? – нахмурился Доминик и по глазам Стюарта все понял.
К горлу подступил горький комок.
– Когда? – спросил он тихо и глухо.
– Позапрошлой весной, от сердечного удара. Уж теперь-то я знаю, каково быть сиротой, – и Стюарт гневно сжал его ладонь, – мы с ним часто говорили о тебе. Он ждал от тебя писем, а я врал, что ты очень занят, но как только справишься с делами, так сразу же напишешь… Где ты был? Почему не приезжал?
Доминик молчал. Он и в прежние времена приходил сюда не за наградами и похвалами, но даже не предполагал, что последний урок мистера Стилпула будет таким суровым.
Над деревушкой Сквирел-таун взошла полная луна. Она зевнула спросонья и, сладко потянувшись, принялась по-хозяйски обозревать окрестности, проверять, все ли в порядке. Орехово-сливовая и можжевеловая, терпко пахнущая жареными каштанами, прелой листвой и горьковатым кленовым соком теплая сентябрьская ночь была чудесна. Все непоседы Сквирел-тауна напились парного молока и крепко спали в своих кроватях, только Майкл Голлидэй пыхтел как паровоз, морщил конопатый нос, искал ответа на вопрос: «Сколько груш было в трех плетеных корзинах?» Он уже груши с корзинами складывал, вычитал одни из других и даже умножал на яблоки, которых в условии не было, – все тщетно. Не сходится задача с ответом, хоть рыдай! Майкл жил в мансарде, в крохотной, похожей на скворечник комнатке. Туда вела старая скрипучая лестница, умеющая рассказывать истории. Но Майклу некогда было их слушать, потому что вверх он бежал бегом, а вниз съезжал по перилам, как с ледяной горки. В маленькое оконце заглянула тетушка Луна и притворно посочувствовала:
