– Чего тебе, Генри?
– Почему мы с тобой больше не мечтаем о кенарях?
Фиона промолчала.
– Отвечай! – и Генри с сердцем ударил кулаком о стенку.
– Тише ты, соседей разбудишь.
– Ну и шут с ними, не уходи от ответа.
– Знаешь, я за день очень устаю, и мне становится не до мечтаний, я хочу спать.
– Враки! Ты не спишь до глубокой ночи! Все таращишься в потолок и улыбаешься, как дура. Почему ты стала такой скрытной?
– Ваш тон, Генри Литтл, не располагает меня к откровенности.
– Все ясно: ты не хочешь больше выращивать кенарей.
– Я этого не говорила.
– В таком случае, мы понимаем друг друга без слов. Спокойной ночи, Фиона, – обиженный Генри отвернулся к стенке носом, а Фиона, плавно оторвавшись от земли, отправилась в полет над крышами Лондона. Чего с феи возьмешь?
* * *
Воскресные вечера были похожи на сказочный сон. Доминик показывал Фионе па, и они танцевали прямо на мостовой. Они пробирались по булыжникам и дощечкам через широченные лужи, и Доминик чувствовал себя капитаном, ведущим корабль мимо коралловых рифов. Он радостно размахивал Фиониной корзиной и говорил без умолку, а она внимательно слушала и улыбалась так, как никто и никогда ему не улыбался за всю его жизнь. Между тем доходы Фионы заметно снизились. Она объясняла это беспорядками на фабриках, увольнениями и безработицей, из-за которых людям становится не до цветов. Судя по счастливому виду Фионы, она совсем не расстраивалась, а на тяжелые вздохи отца и брюзжание матери отвечала философски:
– Всех денег не заработаешь.
– Однако, куда девается товар? – нескромно интересовалась миссис Литтл.
– Сбываю по дешевке. А ты что же, хочешь, чтобы незабудки завяли? Я и так стою допоздна.
– Да, ты стоишь допоздна, особенно по воскресеньям, – наивно соглашалась мать, и Фиону очень забавляло ее простодушие.
Но сколько веревочка ни вейся, а кончик будет. Однажды вечером Фионе стало не до смеха. Мать мыла полы и обнаружила под кроватью заначку. Когда Фиона вернулась домой, ее насторожила необычная для их квартиры тишина. Дети испуганно жались по углам, отец внимательно рассматривал открывающийся из окна вид на помойку, а Генри измерил сестру таким взглядом, что у нее мурашки пробежали по спине. На столе стояла раскрытая коробка из-под печенья.
– Это что? – не повернув головы, спросил отец.
– Деньги, – нахально ответила Фиона.
– Не смей грубить отцу! – закричала мать.
– А разве я грублю?
– С каких пор ты стала обманывать свою семью? – мрачно произнес отец.
