– Какой воздух! Чувствуешь? Вот что значит Кавказ!
– Бальзам!
Мощные горы рисовались вдали легкими туманно-голубыми призраками. Лаской веяло от теплого воздуха и жирной пахучей земли.
…Часа два простояли мы так, почти не разговаривая, разнеженные, задумчивые. Сзади нас раздался голос:
– Что это вы тут делаете?
Наш сосед по дивану стоял за моей спиной.
– Чувствуете, какой воздух? – спросил я.
– Да. Попробую-ка и я открыть другое окошечко.
– Нет, – возразил Незапяткин. – Все окна заделаны по зимнему положению. Это единственное.
– Вот он, Кавказ-то! – задумчиво заметил незнакомец. – Красивый, экзотический, как змея-пифон, но и ядовитый, как эта змея! Так же могущий ужалить.
– Почему?
– Кавказ-то? Ведь это разбойничья страна. Вот вы, например, стоите у окна, тихо беседуете, и вдруг из-за того камня – бац! Пуля в висок, и вы без крика валитесь на пол.
– Кто же это… может?
– Ясно как день: туземцы. Да вот вчера в газетах… не читали газет?
– Нет.
– Ну, как же. Таким точно образом стоял еврей, настройщик роялей, у открытого окна. «Свежим воздухом дышал…» Бац! И не пикнул. Айзенштук фамилия.
– Да за что же, господи!
– Абреки. Это у них молодечество. Кто больше пассажиров настреляет, тот большим уважением в ауле пользуется. Кто меньше десятка уложил, за того ни одна девушка замуж не пойдет.
– Черт знает что! Закроем окно, Незапяткин.
– А позвольте-ка, я рискну, – хладнокровно сказал незнакомец, облокачиваясь на узенький подоконник. – Послушайте… если меня тяпнет пуля… возьмите мои вещи и отошлите в Тифлис на Головинский проспект, 11 – Михайленко.
Никогда я до сих пор не видел, чтобы завещания составлялись с таким самообладанием и быстротой.
Для очистки совести мы попытались уговорить нашего сумасброда отойти от рокового окна, но он был непреклонен.
Выходя в Тифлисе из вагона, мы наткнулись на высокую красивую даму, встречавшую нашего сумасброда.
– Ну, как доехал? – спросила она, целуя его.
– Замечательно. Пока попадаются такие поразительные спутники, как эти двое (он указал на нас), – по русским железным дорогам еще можно ездить.
Усаживаясь на извозчика, Незапяткин сказал мне:
– Слышал? говорит: поразительные… Мы ему, наверное, тоже понравились? Как ты думаешь?
Я пожал плечами.
А чем же мы плохи?
