Спросил юноша Блим:
— А в какие края мы поедем, когда слонов оседлаем?
Ответил Дам Шан:
— Завтра с утра пойдем рыбу ловить, вечером снова на рыбную ловлю отправимся. Мне надоело буйволиное мясо и мясо быка. Хочу отведать креветок и крабов. Вот почему и велю я вам собираться в путь.
Настало утро. Сел Дам Шан на слона и повел к реке всех жителей селенья — и было их великое множество, как муравьев в муравейнике.
Молвил Дам Шан:
— Мы войдем в воду.
И все вошли в воду. И в единый миг наловили они вдоволь рыбы и вдоволь креветок и крабов. Крокодил забился в подводный грот, но и его поймали. Черные змеи и угри — и те не ускользнули.
А пока Дам Шан ловил рыбу, прослышал Мэтао Мэсей о красавицах Хэни и Хэбхи. Повелел он слугам своим хорошенько все разузнать. Когда они возвратились, спросил:
— Верно ли, что нет никого прекрасней Хэни, скажите мне правду.
Слуги ему отвечали:
— Верно! Словно завязь банана, круглы ее икры. Точно молнии, сверкают белые бедра, когда юбка на ветру раздувается. Во всех селеньях слывет она первой красавицей.
Воскликнул тут Мэтао Мэсей:
— Не медля седлайте слонов!
И слоны вереницей двинулись в путь. На одном слоне седло из индийского тростника, на другом — седло с навесом. А парни — те, что покрепче, — уселись прямо на шеи слонам.
Мэтао Мэсей богат и могуч. В его селенье колодки для пленных высятся целыми грудами. Словно у зверя, ноги вождя волосами покрыты, острыми, как ножи отточенные. Грозно сверкают глаза, будто он выпил целый кувшин вина, — даже огромный буйвол трепещет от страха под взглядом Мэтао Мэсея.
Мэтао Мэсей подошел к ручью, увидел юношей и малых ребят, которые забавлялись в воде. Вскричали его рабы:
— Эй, парни! Где здесь всем истокам исток, где матерь всех здешних птиц?
— В нашем селенье нет больших раскидистых деревьев, нет деревьев выше нас и пальм высоких нет.
В гневе закричал Мэтао Мэсей:
— Эй, криворотые, эй, вислогрудые, я вас спрашиваю, где здешним истокам исток, где матерь всех здешних птиц, где ваш вождь?
И ответили ему женщины селенья:
— Неужто не слыхал ты, чем славен наш вождь Дам Шан? Слава о нем до лесных духов дошла, до горных духов докатилась. Горы и леса полны его славой. Рабов он может иметь ровно столько, сколько пожелает. Нога его не коснется земли — слонов у него ровно столько, сколько надобно ему.
Мэтао Мэсей прошипел:
— Жалкие, презренные людишки, выходит, я для них недостаточно богат и славен. Ну, погодите же!
Подъехал Мэтао Мэсей к селенью. И видит дом, длинный-предлинный, как серебристый звон чудесного гонга. Увидел террасу, такую длинную, что скачущий конь успел бы ноздрями воздух вобрать, прежде чем промчаться мимо. Женщины толкут в ступах рис, далеко разносится звон пестов. Словно огонь, сверкают стальные кхиены — глазам смотреть больно. Шесты из бамбука сгибаются под тяжестью пряжи, которая сушится на солнце. А сколько разных тканей сушится на солнце! Черные, белые, пестрые ткани. Люди едят буйволятину и мясо быка. На стропилах висит столько вяленых туш, что они весь дом затеняют. На помосте стоит столько медных чаш и блюд, что гостю и присесть негде. Одна стенка дома изукрашена искусной резьбой. Лестница шире самой широкой циновки, и если две пары рабов друг другу навстречу понесут на шестах кувшины с вином, они не столкнутся. Поистине это дом могучего и богатого вождя.
