Я пришёл в комнату Алисы после нашего прибытия экспресса в Хогвартс, распределения первокурсников и ночного пира.
Мы вместе со всеми Уизли десять часов делили купе с новым преподавателем ЗОТИ из «Ордена Феникса», так как он вроде как нас «охранял». Впрочем, Рон отлучался помогать Гермионе, которая, наверное, никуда толком не пристроилась из-за своей «ответственной должности». Быть старостой это же так ответственно. По крайней мере, к нам в купе Грейнджер не заходила, но там, в общем-то, и места свободного не было.
Когда Хигэканэ представил нового преподавателя и объявил начало пира, Алиса ушла из Большого зала. Я заволновался и сразу после того, как перекусил, пошёл к ней, чтобы прояснить ситуацию. Ладно ещё с Невиллом, Драко и Блейзом успели «пошептаться», пока наблюдали распределение, а то в экспрессе так и не увиделись. Парни сказали, что ехали в одном купе с Лавандой, Фэй и Луной. Так как учебный год начался с двух выходных, то решили, что обсудим все новости завтра, то есть уже сегодня с утра.
— Да так, обо всём помаленьку, — пригубил я предложенный чай. — Почему ты ушла с пира? Кстати, с этой штукой на волосах ты стала походить на МакГонагалл. А вообще я думал о том, что Хигэканэ может воспользоваться твоей свободой и смертью мистера Лонгботтома. Пристроит за кого-то нужного замуж…
— Вряд ли, в ближайшие пару лет можно об этом не беспокоиться, — хмыкнула Алиса, разглаживая ткань своей глухой чёрной мантии без единого украшения или вышивки. — Согласно местным традициям глубокий траур, то есть эту одежду, вдова должна носить год и один месяц. И ещё это значит никаких пиров, светских визитов, праздников, веселья и тем более ухаживаний. Разве что можно работать и то, если нет иного выхода. Я на эти собрания-то ходила через раз, только с настойчивой просьбы директора. После основного траура ещё год менее строгого траура, с некоторыми послаблениями и, как минимум, полгода «полутраура». Даже Хигэканэ не рискнёт покуситься на моё право «скорбеть по мужу».
— Хм, я и не знал, — задумался над новой информацией я.
В нашем мире, конечно, был траур по погибшим, но скорбеть полагалось в день похорон, надевая чёрное кимоно. Потом траурные одежды носили лишь близкие родственники и то, кажется, не слишком долго… Знаю, что люди старались поминать умершего и воздерживаться от веселья какое-то время, но мне трудно об этом судить, так как у меня никого не было. А своего крёстного и Учителя Джирайю я даже не хоронил, он погиб на миссии в Стране Дождя, и весть о его смерти принёс старик Фукасаку, который впоследствии стал моим жабьим учителем. Ну, а все те, кто погиб на войне и по моей вине… в моей душе по ним будет траур, пока я не исправлю ситуацию.
