Денис ненадолго прикрыл глаза, пытаясь отыскать хотя бы слабые контуры, очертания, намёки слов для логического объяснения увиденного. Безумные предположения, словно рой назойливых комаров, крутились вокруг вещей, не имеющих к происходящему никакого отношения, почему-то особенно ярко высвечивая картину вращающегося конуса, ставшего последним воспоминанием из ТОГО мира. (Денис отчётливо вспомнил, как на границе непонятной трансформации деревья и кусты плавно перетекали в разноцветные спирали, закручивающиеся по телу бешено вращающейся воронки.) Подобная настойчивость собственной памяти показалась Денису не случайной. Он постарался запомнить картинку со всеми возможными подробностями — хотелось верить, что это ему когда-нибудь пригодится…
Денис очнулся, когда кто-то осторожно тронул его за рукав.
Посмотрев на Агути, хрипло спросил:
— Как вы называете всё это?..
— Зокон.
— Закон? Почему, закон?
— Не закон, а — З ó к о н, — с ударением на первом слоге. Это — ЗОна КОНфликта.
Денис оказался не готов поддерживать беседу. Мысли роились в голове, словно эталон броуновского движения — очень быстро и одновременно в разные стороны. Агути понимал состояние новичка, потому что все они — выходцы — когда-то прошли через это — каждый в своё время…
Денис попытался что-то сказать, но Агути жестом остановил его:
— Ничего не говори, ни о чём не спрашивай. Твой мозг уже переполнен информацией. Чтобы ты сегодня не узнал сверх увиденного — всё пройдёт мимо. Поверь, завтра тебе будет немного легче, и мы продолжим. Тем более что всё это, — Агути показал рукой на Зокон, — только верхушка айсґберга…
ПЕРВЫЙ ИНФОРМАЦИОННЫЙ СРЕЗ ИНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
В балке, ещё хранившем любимый аромат Дениса — туалетной воды «Вавилон» — сидели пяґтеро. Валерка Ловсин — друг детства и постоянный спутник во всех рискованных начинаниях, Амик Карасян — опытный биоэнергооператор, и Мэд Олдин — координатор общества нетривиальґных исследований «Неоника». Все трое расположились на аккуратно заправленной кровати Деґниса. Сидели молча, время от времени поглядывая то на Олега Рашнова, несокрушимой глыбой заґстывшего у входа и имевшего вид самого несчастного человека на свете, то на Вальтмана, заканчиґвавшего нервный монолог по сотовому телефону.
За стеной громко заработал дизель. Вальтман поморщился, убрал плаґстинку телефона во внутренний карман пиджака, после чего обвёл усталыми глазами присутстґвующих.
— Итак, — произнёс он, потирая виски ладонями, — предварительная информация вам уже изґвестна, поэтому коснусь лишь некоторых деталей. По моей просьбе прокуратура провела проверку факта исчезновения вашего товарища. По известным вам причинам я не стал сообщать следователю, чем именно занимался Денис за несколько минут до того, как… — Вальтман неожиданно замолчал. Поґвертев пальцами правой руки в воздухе, словно подыскивая нужные слова, он продолжил: — Одґнако в его профессионализме я нисколько не сомневаюсь, поэтому абсолютно доверяю ему в той части докладной записки, где он сообщает, что Дениса ни на железнодорожной станции, ни на авґтовокзале никто не видел. Впрочем, водителям лесовозов я доверяю больше, а все они в один голос заявили, что не встречали Дениса после планёрки в столовой. Конечно, теоретически Денис мог покинуть делянку пешком, однако в подобных допущениях нет нужды, потому что мы располагаем видеосъёмкой момента его исчезновения…
