– И кто же желает мне смерти?
– Среди того вороха сведений, которые я узнал, есть настолько невероятные, что я пока не осмеливаюсь в них верить, поэтому имен называть не буду.
– Но в чем заключается опасность, которой я подвергаюсь?
– Увы, этого я не знаю. Но вам нужно неизменно держаться начеку. Даже под крышей собственного дома против вас могут ополчиться враги, причем из числа тех, которые, на ваш взгляд, не в состоянии допустить в отношении вас малейшей бестактности, хотя на самом деле способные даже на преступление.
– В моем доме? Послушайте, друг мой, вы меня пугаете.
– Очень на это надеюсь!
– А вот это уже странно. Чем же обусловлена ваша надежда?
– Если вы боитесь, то будете проявлять бдительность. Как я только что уже имел честь вам сказать, на данный момент мне неизвестно, каким образом ваш враг и его сообщники попытаются нанести вам удар.
– Мой враг? Значит, он у меня только один?
– Полагаю, да.
– И если я вас правильно поняла, то искать этого злодея следует среди моих близких или, по крайней мере, домочадцев?
– Да, мадам.
– А назвать его вы мне не хотите?
– Не могу.
– Значит, я должна догадаться сама. Ваши слова наводят на мысль, что человек, покушающийся на мою жизнь, входит в число моих слуг… или даже родных.
Гонтран хранил молчание.
– Но я не понимаю, кто из близких может быть заинтересован в моей смерти.
– Потому что не принимаете во внимание их амбиций, страстей и тайн, в которые вас никто не посвящал.
– Но послушайте, господин де Кастерак, – ответила Эрмина, к которой на этот раз вернулась вся ее серьезность, – в конце концов я приду к выводу, что вы обвиняете моего мужа.
С этими словами мадам де Сентак посмотрела Гонтрану прямо в глаза. Тот отвел взгляд и ничего не ответил.
Повисла крайне неловкая пауза. Эрмина встала.
– Господин де Кастерак, – сказала она, – я не понимаю мотивов, которыми вы руководствуетесь, выдвигая подобные обвинения.
– Мадам!
– Соблаговолите меня выслушать.
Гонтран, незадолго до этого тоже вставший, сел обратно. Его примеру последовала и Эрмина.
– По правде говоря, с некоторых пор поведение господина де Сентака меня действительно огорчает – он, по-видимому, меня разлюбил и совершенно не балует своим вниманием.
– Ох, мадам, речь не об этом! Полагаю, вы относитесь ко мне достаточно хорошо для того, чтобы понимать: если я вмешиваюсь в ваши семейные дела, то только потому, что совершенно уверен – над вами нависла страшная опасность и исходит она от вашего мужа. Да-да, именно уверен, примите это к сведению.
