– Ты будешь жить, Вителлий. Я так хочу. Тебе нечего бояться. Ты молод. Ты силен. И тебе сопутствует удача. Ты будешь сражаться и будешь побеждать. Потому что я так хочу. Никто во всей империи не обучает гладиаторов лучше, чем Сульпиций Руфус. Он создал гладиаторские школы Помпей и Капуи. Его ученики одержали более десяти тысяч побед…
– Но десять тысяч побед – это и десять тысяч убитых противников, – возразил Вителлий.
– Что ж, – попыталась успокоить его Мессалина, – всегда кто-то оказывается слабее, но ты силен, и я хочу, чтобы ты стал героем. Понимаешь ты это?
Вителлию стало ясно, что его карьера гладиатора – дело решенное. Так хотела Мессалина. Что он мог предпринять? Бежать? Ищейки Мессалины догонят и схватят его. Спрятаться? Рано или поздно его разыщут. Выхода не было. Тем не менее, собрав все мужество, он осторожно поинтересовался:
– А если я откажусь?
Все еще совершенно обнаженная Мессалина поспешно накинула на себя вуаль, словно решив лишить неблагодарного юношу счастья созерцать ее тело. Нахмурившись, она заговорила еле слышно, но очень внятно:
– Вителлий, я желаю видеть тебя сражающимся на арене, желаю видеть, как ты побеждаешь. Я хочу сделать из тебя кумира, гладиатора, о котором будет говорить весь мир. – Ее голос стал громче. – Я не желаю, чтобы ты стал одним из двух сотен тысяч безработных, которые каждую неделю стоят в очередях за дармовым пайком, которые, словно воры, крадутся по жизни и надеются только на то, что когда-нибудь судьба улыбнется им и они, сделав мизерную ставку, выиграют большие деньги, участок земли или собственный дом.
Продолжая говорить, Мессалина, словно разъяренный зверь, металась по комнате. Вуаль, прикрывавшая ее тело, казалась красноватой в свете масляной лампы.
– Однажды ты уже отверг мое желание, – произнесла возбужденно Мессалина. – Ты воображаешь, что сможешь и во второй раз сделать это?
Прежде чем Вителлий успел хоть что-то ответить, Мессалина круто повернулась и исчезла за занавесом.
– Увидимся в цирке! – услышал он ее голос. – Завтра же явись к Сульпицию Руфусу.
Это было все. Теперь в комнате слышалось только потрескивание фитиля светильника. Вителлий огляделся и, поняв, что по-прежнему голый сидит на ложе Мессалины, поспешно потянулся к своей одежде.
