— Не вставай, я тебе подам. С медком, а?
— Что-то не хочется меду, — жалобно протянула она.
— С вареньем! Тебе какого?
— И варенья не хочется.
— Мне тоже, — Александр Иванович поспешно убрал со стола все сладкое.
— Как-то пусто у нас, — Елена Петровна поднялась с дивана, села за стол, кутаясь в серый платок. — Ужасно пусто, — она пригубила чашку с китаянкой. — Горячий, пусть остынет.
Александр Иванович размахнулся кулаком по столу и… не ударил, слабо уронил.
— Я во всем виноват! Я… Моя проклятая мягкотелость. Сколько я из-за нее перестрадал. Шляпа, тюфяк, ничтожество. Я должен был держаться уверенно, настаивать, требовать, наконец. Это наше право. А я мямлил, жевал и… сдался. Сдался при первом нажиме. Что за несчастье иметь такой характер. Лена, ты можешь меня презирать! — он схватился за голову. — Лена, ты не видела этих детишек, а я видел. Они такие… — он заскрипел зубами. — С ними она не злая, она очень добрая, они там все добрые, они мученицы, иначе там нельзя, мученицы или, знаешь, со странностями, как их музыкальная руководительница, а всех чужих и здоровых они ненавидят, никому не верят… И они правы, я понял…
— Погоди, погоди! — Елена Петровна оживилась. — Я, кажется, тоже начинаю что-то понимать. Вспомни, как она говорила с нами у ворот. Она явно изменила тон. По-моему, она сначала изо всех сил нас запугивала, а потом…
— Потом она намекнула, что мы можем прийти еще раз.
— Значит, нас проверяли!
— Вот именно!
Козловы воспрянули духом и стали припоминать, какие слова им говорила на прощание Анна Михайловна. Оба были тогда расстроены, слушали невнимательно и теперь припоминали конец разговора с директором детского дома по-разному, однако сходилось, что их обнадежили, им даже обещали твердо, что Оля никуда не денется. Эти слова Александр Иванович и Елена Петровна запомнили одинаково.
— Нам дали срок, — уже совсем весело говорил Александр Иванович. — Помнишь, как во Дворце бракосочетаний? Там тоже ведь не верят, дают время подумать. Помнишь нашу свадьбу? Во Дворце сказали: «Не все пары, подавшие заявления, приходят в назначенный день, обязательно бывает отсев». А мы пришли.
— И за Олей придем.
— Ты увидишь, ее нельзя не полюбить. Она такая славная, такая настойчивая. Но мы теперь ученые, мы придем… Знаешь когда? Через месяц!
— Не слишко ли долго?
Он засмеялся, потер руки:
— В самый раз! Испытательный срок для директора детского дома. Пусть тоже подумает.
Они вновь почувствовали себя счастливыми и стали обсуждать, когда купить для Оли кроватку — завтра же или потом, накануне того дня, когда они поедут за Олей. Подходящая кроватка продавалась по соседству, они боялись упустить случай, однако решили не спешить с покупкой. Им казалось, что можно пересуетиться и все испортить. Если к чему-то слишком старательно готовишься да еще заранее шумишь, непременно сорвется.
