Как и в любой солидной организации у комбината была своя «база отдыха», располагалась она на полуострове в плёсах реки Волги вблизи Твери. Представьте себе чудные места: река, на крутом склоне сосновый бор, переходящий в дикий пляж; стоянка моторных лодок со спортивной площадкой; длинным строением типа барака, где находится общая кухня с русской печью; множество туристических палаток; неподалёку деревушка с сельмагом и клубом. В общем: охота, рыбалка, пляж, дары леса и всё это «в одном флаконе». Где ещё можно встретить такую благодать для «дикого отдыха!» Я по случаю (был приглашён шефом на предмет начала проектирования бани) попал в компанию молодёжи «на шашлыки». Подобралась разнообразная компания: молодожёны (художники); двое братьев погодков с подругами (темнокожие мулаты по возрасту «Фестивального разлива 1957 г.»); шеф с очередной пассией; я по делу в одиночестве, так как у меня была жена на даче с ребёнком. Шеф сам готовил шашлыки и всех угощал. Пели песни под гитару. Танцевали под спидолу. Когда все уже были в приличном «подпитии» за исключением кормящей матери – жены художника, начались разборки: пассия шефа приревновала его к жене художника и утверждала что он, танцуя с ней, её лапает. В конце концов, жена художника взяла корзинку и ушла в лес за грибами, пассия шефа нашла напарника в лице художника и продолжала с ним выпивать, пока тот не отключился. Шеф тоже куда-то ушёл, мы подумали, что он примкнул к другой компании. Молодёжь, продолжала веселиться, а художник напился и прикорнул. Вернулся шеф с поцарапанным лицом и стал, есть ложкой астраханский толстокожий арбуз и бахвалясь об очередной сексуальной победе. Мы не верили, но тут вернулась жена художника вся растрёпанная, с порванной блузкой. Буквально набросилась на мужа и стала жёстко хлестать грязными колготками, свёрнутыми в жгут, подвыпившего мужа по лицу, причитая: – «Ты меня подставил под этого ублюдка…, что если я «попаду», то делать аборт не буду». И всё это в истерике. Женщины отвели её умыться и привести себя в порядок. Муженёк продолжал «валять Ваньку» притворяясь пьяным. Шеф раздурачился и стал приставать и нахально лапать подругу младшего брата, совсем ещё девчонку, пока тот играл в футбол на спортплощадке. Она отбивалась от его дурачеств, как могла, и просила защиты у старшего брата своего ухажёра. Старшему мулату всё это осточертело и он, осадив шефа, стал что-то мудрить над пустым арбузом, то и дело, примеряя его на голову изрядно подвыпившего шефа под общее нескрываемое удовольствие компании, пока тот занимался костром, разогревая шашлыки. Я присмотрелся и был искренно изумлён, с каким талантом парень вырезал арбуз в виде короны. (В детстве мне посчастливилось заниматься резьбой по дереву, и я мог отметить, что изделие «корона» было выполнено искусно, видимо не напрасно парень учился в «Строгоновке»). Низ короны он перевязал леской. Закончив работу, мулат смачно с силой надел её на голову шефа, да так, что виден был толь красный нос. Снять, такое изделие, даже трезвому человеку, было не так просто. Шеф ничего, не понимая, стал биться о бревно, лежащее на земле, пытаясь, разбить арбуз. С трудом избавившись от короны под общий хохот компании, едва очухавшись, он нещадно стал материться и «наезжать» на мулата, а тот хохотал ему в лицо, понимая, что шеф в сравнении с его мощной фигурой выглядел мальчонкой. Шеф продолжал ругаться и грозить, что уволит обоих братьев, и чтобы те больше не являлись на работу. Когда иссякло его возмущение, все успокоились и стали продолжать веселиться, как будто ничего и не произошло.
