Он забрал остывший кирпич, лежавший в ногах раненого, и, взяв на кухне другой, уселся на табурет, чтобы продолжать бдение. Теперь, несомненно, Элиас дышал ровнее, но сон у него был очень беспокойный, со всхлипываниями, стонами и дрожью, внезапно пробегавшей по исхудавшему телу. Раза два Элиас делал мучительные попытки что-то сказать, но произносил лишь какие-то нечленораздельные звуки. Кадфаэль наклонился к изголовью, чтобы не пропустить что-нибудь важное, но до утра не услышал ни одного внятного слова.
Возможно, привычные звуки, сопровождавшие распорядок дня в монастыре, доходили до какого-то уголка сознания этого страдальца, напоминая ему о монашеской жизни. Так, когда зазвонил колокол к заутрене, брат Элиас внезапно затих, веки его затрепетали, но тут же закрылись даже от приглушенного света. Горло раненого напряглось, губы попытались что-то произнести. Кадфаэль наклонился еще ниже, приблизив ухо к его рту, искаженному от попытки что-то сказать:
- ...безумие, - как показалось Кадфаэлю, произнес Элиас. - Через Кли, - горестно продолжал он, - в такой снег... - Повернув голову на подушке, раненый с усилием прошептал: - Такая молодая... своевольная... Тут он снова начал погружаться в глубокий сон и с последним усилием сказал слабым голосом, но совершенно ясно: - Мальчику надо было пойти со мной.
Это было все. Элиас вновь затих, и брат Кадфаэль уловил его уже более ровное дыхание.
- Брат Элиас, похоже, будет жить, - сказал Кадфаэль, когда приор Леонард зашел после заутрени осведомиться о больном. - Но его нельзя торопить.
Молодой монах, пришедший сменить Кадфаэля на посту у постели раненого, был полон рвения и очень внимательно выслушал указания.
- Когда он начнет шевелиться, - деловито сказал Кадфаэль, - дай ему вина с медом - вот увидишь, теперь он будет пить. Сиди рядом и записывай все, что он скажет, мне это понадобится. Сомневаюсь, что тебе придется что-нибудь еще для него делать, пока я буду спать. А если брат Элиас начнет потеть, следи, чтобы он был хорошо укрыт, но все время протирай лицо: это принесет несчастному облегчение. Даст Бог, он будет крепко спать. Для него сейчас сон - лучшее лекарство.
- Ты хорошо ему все объяснил? - тревожно спросил Леонард, когда они вместе вышли. - Он справится?
- Он прекрасно справится, а нашему подопечному нужны только время и покой.
По дороге из лазарета Кадфаэль позевывал и думал, что хорошо бы сначала позавтракать, а потом как следует выспаться. После этого надо будет еще раз сменить повязку на голове и ребрах раненого, а также смазать все мелкие ссадины, которые грозят нагноением, и тогда можно будет решать, как дальше лечить брата Элиаса. Может быть, заодно удастся что-то узнать и насчет пропавших детей.
