«Это все печально, – писала Уоллис. – Отправиться в наше путешествие с надлежащей поддержкой много бы для нас значило». Она была права, считая, что ее муж слишком доверял своей семье, которая приложит все усилия, чтобы отказать ему в достойной и подобающей для бывшего короля Англии позиции. Королева обвиняла «определенного человека» во всех бедствиях, обрушившихся на Виндзоров, а миссис Симпсон, в свою очередь, была на ножах с королевой Елизаветой. «Как ей это нравится, – горько писала она герцогу. – С их стороны не будет поддержки». Она вернулась к той же теме в другой записке: «Я виню во всем жену [короля] – которая нас обоих ненавидит».
Куда бы они не повернулись, они видели врагов или друзей, которые отвернулись от них или использовали их. Последней каплей для Уоллис стало то, что Ньюболд Нойес, один из дальних кузенов миссис Симпсон, опубликовал серию статей в Америке на основе семейных разговоров. Хотя истории были совершенно безобидные, она чувствовала, как безцеремонно влезли в ее личную жизнь. Проигнорировав совет Германа Роджерса быть выше всей этой шумихи, Уоллис подала иск за клевету и наняла адвоката из Парижа Армана Грегуара представлять ее интересы в суде.
Это была чудовищная ошибка. В то время французские силы безопасности знали его как известного нацистского активиста, которого ранее назвали «одним из самых опасных нацистских шпионов». Несмотря на то, что в конце концов она забрала иск из суда, ее связь с известным сторонником нацизма – после войны его приговорили к пожизненной каторге за пособничество нацистам, – не способствовала исчезновению повсеместных подозрений в официальных кругах, что она была врагом государства.
Не только миссис Симпсон была расстроена и озлоблена сложившейся ситуации. На этот раз герцог позабыл о первом правиле королевской власти: «Никогда не жаловаться, никогда не объяснять». Он подал иск о клевете в отношении безобидной книги «Комментарий к коронации», в которой добавили ложку дегтя в бочку меда и сообщили, что герцог и его будущая жена были любовниками до ее развода и что до отречения он слишком много пил.
Идея перекрестного допроса герцога на свидетельской скамье вызывала у дворца дрожь. «Так унизительно», – заметила королева. Поэтому королевского адвоката, сэра Уолтера Монктона послали успокоить герцога и уладить дело, чтобы оно не дошло до суда. Он выполнил оба пункта: герцог получил существенную компенсацию от незадачливого издателя.
