Фюрер также держал дружелюбный вид. 16 июля 1936 года сумасшедший ирландец, известный как Джером Бранниган, наставил заряженный револьвер на короля, когда тот возвращался в Букингемский дворец верхом на лошади после военного парада в Гайд-парке. Хотя потенциальный убийца был схвачен полицией, все хвалили короля за его хладнокровие и выдержку. Гитлер был одним из первых европейских лидеров, который послал телеграмму с его «чистосердечным поздравлением» короля со спасением. Заявления Браннигана, что убить короля его наняла подпольная пронацистская группировка, были проигнорированы, а беспокойство Гитлера закрепило сердечные отношения между двумя лидерами.
Те немногие в Британии, кто познал истинную природу немецкого экспансионизма, считались, как и сумасшедший стрелок, ненормальными или зачинщиками войны. Большинство разделяло мнение короля, который сочувствовал трудностям Германии и враждебно относился к самой идее возникновения другой войны. 1 апреля, спустя несколько дней после наступления на Рейнскую область, член парламента от консерваторов Роналд Три, один из немногих сторонников британского перевооружения и Черчилля, описал политические неурядицы, вызванные вторжением. Он сказал своей жене-американке Нэнси:
«Волна сильнейшего прогерманизма охватила страну – правительство очень глупо поступило, ничего не предприняв, чтобы этому помешать. На деле это чистой воды пацифизм и отказ смотреть фактам в лицо, но это очень опасно. Люди здесь ведут себя так, будто „Гитлер и Ко“ – обычные люди и им можно доверять, и не понимают, что это кучка гангстеров, чьи обещания работают, только если они достигают своих целей, и в течение нескольких последующих лет придет время, когда у них появятся новые интересы, и они достанут из шляпы новые карты».
Скептиков держали на расстоянии вытянутой руки. Когда Рандольф Черчилль в качестве журналиста поехал в Мюнхен в сентябре 1937 года и попытался убедить свою кузину Юнити Митфорд познакомить его с Гитлером, она отказалась ему помочь – его критические взгляды на агрессивное перевооружение Германии могли спровоцировать ее любимого фюрера.
Во время нечастых и неохотных визитов Риббентропа в Лондон именно его задачей было подавлять эти предостерегающие голоса, новый посол вместе с принцессой Стефанией, герцогом Кобургским и другими подчеркивали связи между двумя странами перед лицом общего врага, Советского Союза. Ужин в лондонском доме Нэнси Астор сразу после вторжения в Рейнскую область помог фон Риббентропу понять, почему он недолюбливал англичан – из-за чувства юмора.
