Удостоверившись, что наряд мой в порядке, я застегнула на шее любимое украшение - кулон в виде скарабея. Скарабей был самый настоящий, времен Тутмоса III, и подарил мне его любимый супруг.
Покончив со своим туалетом, я принялась за Эмерсона. Очень кстати вернулись Джон с Рамсесом, одна бы я не справилась - мало того, что запихнуть моего мужа в вечерний костюм дело нелегкое, так Эмерсон еще имеет пагубную привычку с таким остервенением набрасываться на застежки, пуговицы и запонки, что они разлетаются во все стороны. Вот и сейчас, если б не Рамсес, мы бы битый час ползали по полу, заглядывая под шкафы в поисках запонки. Наш сын и его любимица Бастет справились с этим в мгновение ока.
Усилия наши окупились сторицей, ибо Эмерсон в вечернем туалете выглядел неотразимо. Синие глаза гневно полыхали на загорелом лице, и эта ярость добавляла внешности моего мужа особый шарм. Эмерсон всегда гладко выбрит, но дело вовсе не в аккуратности или патологической опрятности, а скорее в извращенном вкусе моего ненаглядного. Если бы вдруг бороды вышли из моды, Эмерсон тотчас бы отрастил на лице косматую поросль.
- Какой ты красивый, папочка, - с восхищением протянул Рамсес. - Но мне такой костюм не нужен, на нем хорошо видно грязь.
Что правда, то правда. Пришлось отправить Рамсеса в очередной раз мыться. Судя по всему, пыль под кроватью копилась не один год. Мы распорядились, чтобы ужин для Джона с Рамсесом принесли в номер, а сами спустились встречать гостей.
Нельзя сказать, что прием прошел гладко. Но такого никогда не бывает, если Эмерсон находится в мрачном настроении, а он почти всегда в мрачном настроении перед званым ужином.
Мистера Уилберфорса Эмерсон уважал, пусть и с огромной неохотой, но преподобный Сейс будил в нем животные инстинкты. Трудно найти более непохожих людей: Эмерсон - высокий, широкоплечий и энергичный, а Сейс маленький, тщедушный человечек с ввалившимися глазами за стеклами очков в проволочной оправе. Даже на раскопках его преподобие расхаживает в сутане и долгополом сюртуке, напоминая гигантского жука.
Уилберфорс, которого арабы прозвали Отец Бороды, обладал таким флегматичным характером, что Эмерсон давно оставил затею вывести его из себя. Американец лишь улыбался в ответ на нападки и поглаживал окладистую седую бороду.
Джентльмены приветствовали нас с обычной учтивостью и выразили сожаление, что не имеют возможности познакомиться с юным Рамсесом.
- Вы, как всегда, в курсе всех новостей, - улыбнулась я. - Мы прибыли лишь вчера, а вы уже знаете, что с нами приехал наш сын.
