В женских делах Эвелина до нелепости целомудренна. Поскольку я считаю материнство естественным и интересным событием, то не вижу никаких основании что-либо скрывать.
- Да-да, для тебя наибольший риск представляют первые три месяца. Отсюда я делаю вывод, что ты родишь малыша в декабре или январе. Кстати, о детях...
- Да, конечно. Прости, тебе не терпится увидеть Рамсеса, а я...
Эвелина быстро отвела глаза. Стараясь не выдать внезапной тревоги, я невозмутимо спросила:
- С ним что-то случилось?
- Нет-нет, конечно, нет. По крайней мере... Дело в том, что Рамсеса...
Договорить она не успела, в холл опрометью выскочил Эмерсон.
- Пибоди, Рамсес исчез! Его не видели с завтрака. Проклятье, ну что ты тут стоишь столбом? Мы должны найти его!
Вцепившись в мраморную колонну, я ухитрилась не дать Эмерсону утащить меня к двери.
- Успокойся, Эмерсон. Не сомневаюсь, его уже ищут. К тому же от тебя мало толку. Скорее всего ты сам потеряешься, и всем придется искать и тебя. Ты ведь знаешь, Рамсес обожает исчезать. Он появится, когда сочтет нужным.
Последнюю часть этой спокойной и взвешенной речи Эмерсон не слышал. Убедившись в невозможности сдвинуть меня с места, он с безумным воплем выскочил за дверь.
- Волноваться не о чем, - заверила меня Эвелина. - Ты абсолютно права, Рамсес и раньше так поступал.
- Ра-а-мсе-ес! - Голос Эмерсона известен своей зычностью. - Твой папочка здесь! Рамсес, где ты? Бубуська мой!.. Рамсес...
- Я бы не отказалась от чашечки чаю.
Как на Британских островах, так и в прочих местах чай считается тонизирующим средством, способным поднять дух в тяжелые минуты. Именно поэтому Эвелина поспешила сунуть мне чашку чая, продолжая уверять, что с Рамсесом ничего не случилось. Я же обрадовалась чаю только потому, что после долгой поездки в поезде меня мучила жажда. Если бы мне требовалось тонизирующее средство, я попросила бы виски с содовой.
Как и можно было предвидеть, через несколько минут Эмерсон вернулся, неся на руках Рамсеса. Я неодобрительно взирала на эту трогательную картину. Рамсес, как обычно, был невообразимо грязен, а костюм Эмерсона только что вычистили и погладили.
За ними ступала Бастет, большая полосатая кошка, которую мы как-то привезли из Египта. Она была постоянной спутницей Рамсеса, но, к сожалению, замечательные привычки кошачьих не передались ее юному хозяину. Кошка устроилась на ковре и начала вылизываться. Рамсес, вырвавшись из рук отца, бросился ко мне, даже не удосужившись вытереть ноги.
