— Сегодня один ученик спросил: «А все задачи можно решить? Есть нерешённые? А если ошибка в данных?» Представляешь, и это шестой класс! Ты слышишь меня? Что ты молчишь? Я с тобой говорю? Почему никак не реагируешь?
— А как я должна реагировать?
— Как в юности, взглядом, мимикой, удивлением.
Я уже на столе. Распахиваю окно и, едва дыша, стараюсь без шороха выбраться на улицу; не стукнув, закрываю за собой створку.
Стою, прижавшись к стене своего дома, справа от окна, разинула рот и пью дождь. Очень скоро замерзаю — зуб на зуб не попадает. Ни одна мысль не забредёт ко мне в гости. Льдины-капли бьют по лицу, обжигают холодом, но не тушат боль. Шагну ли, подниму ли руку, чтобы смахнуть с лица льдины-капли, впившиеся в кожу, сгорю от боли.
Меня держит на ногах стена моего дома, в её милости нахожусь и — пью, пью, пью…
Сеется сквозь набухшее тьмой небо свет, смельчак, пролезший ко мне, — помочь мне. Весной темнеет поздно.
Вместе с водой движусь к земле… спать… растаять.
Очнулась от холода.
Едва поднялась. Пытаюсь вспомнить сон. Такой странный сон. Денис хочет жениться на моей маме. Я ни при чём. У меня нет семьи.
Бреду прочь от дома.
Ангелина Сысоевна напоит чаем.
День, ночь. За сколько лет я прохожу один квартал до Ангелины Сысоевны?
Есть павильон. Лучше пойду туда. Там можно поспать.
Дома я оставила ранец.
Зачем мне ранец? Зачем мне заниматься?
У меня есть документ — курсы дают право работать.
— Где ты была, доченька? Что случилось с тобой? — Под вечным своим зонтом — Ангелина Сысоевна. — Все мы сбились с ног. Мама плачет, говорит, убила тебя. Даже Климентий ищет — звонил в милицию и в «Несчастные случаи». Господи, да ты — синяя, совсем продрогла! — Она плачет. — Это всё мы с Витькой… искалечили твою жизнь, прости, доченька. Идём ко мне. Сейчас позвоним маме.
— Нет, не позвоним! — кричу я, но получается шёпот.
Мы стоим на крыльце живого дома, в котором — тепло. И на пороге его — Виктор Викторович. Первый раз вижу его — толстого, крепкого, с круглой головой и круглой, довольной физиономией сытого человека.
— Витька, чаю! — кричит он и помогает мне перешагнуть порог его дома. — Наделала шуму. Куда ты пропала? Я помню тебя вот такой. — Он машет рукой у своего колена.
И «Витька» — в коридоре.
— Ты искалечил ей жизнь! — говорит Ангелина Сысоевна ему. — Смотри, до чего она дошла!
— Нет! — говорю я. — Нет. Не надо…
Но я не договариваю, я уже плыву и мягко опускаюсь в светлую, ярко-светлую, чуть зеленоватую воду.
