Денис обвёл взглядом комнату.
— Что случилось здесь? — спросил. Ему не ответили. — Я вижу, вы всё продали! Простите, приду позже!
Мама не успела рта открыть — хлопнула дверь.
Долго в доме стояла тишина.
— Вот кто подарок судьбы, — сказала Ангелина Сысоевна. — Я за ним давно наблюдаю. У таких надутых болванов такой сын… Это ты сделала его таким, это ты воспитала его!
— Не говори, Геля, глупостей. Болваны они или не болваны, а сын он — их, от природы такой необычный, с самого детства. Не я учила его любить зверьё, не я учила его отстаивать свою любовь перед родителями, не я учила его жалеть всех, кому плохо. Не я гнала его к Рае в больницу! — Мама подробно рассказывает о Денисе…
Звонит телефон. Мама берёт трубку, говорит «здравствуйте» и садится.
— Не хочу. Мне не нравится ваше отношение ко мне. Не знаю, я должна подумать. — Она слушает какое-то время. — Опять до следующего взрыва ненависти. — Снова долго слушает. — Завтра отвечу. — Кладёт трубку и сидит уронив голову на грудь.
— Денис заставил отца снова позвать тебя на работу? — Мама не отвечает. — Это хорошо, что ты начнёшь работать.
И вдруг мама кричит:
— Хорошо, да? Кому хорошо? Я плохой педагог. Дети не слушают меня.
— А ты… стукни кулаком по столу… А ты поставь «двойку»… — Я плачу от жалости к маме.
— Не плачь, Поля. Маша, хочешь подумаем о другой работе?
— Другой?! Что я умею? — говорит мама еле слышно. — Ты знаешь, что это такое, когда нигде нету тебя и твоей жизни? Знаешь, что значит, когда ученики не любят тебя и не уважают?
— Ну это ты врёшь! А Денис? А Люта?! — говорю и прикусываю язык.
Но мама подхватывает это лёгкое ласковое имя:
— Люшу убила я: Одна я. Она любила меня. Она ко мне пришла спасаться.
Глаза у мамы, как у отца, безумны. Ещё секунда, и она начинает задыхаться — хватает ртом воздух, давит руками грудь, а глаза наливаются кровью.
Господи, она сейчас умрёт!
Я распахиваю все окна в доме. Ангелина Сысоевна вызывает «скорую».
Искусственное дыхание, укол.
И наконец мама, надышавшись, спит. И впервые в нашем доме настежь открыты окна. Дыши, мама! Только дыши.
Мы сидим с Ангелиной Сысоевной на диване. И я хочу сказать ей спасибо. Хочу сказать ей, что скучала о ней. Но рот словно клеем набит.
— Ты хочешь спать. Ты, наверное, тоже не спала ночь. Иди, доченька, ложись. Я покараулю ваш с мамой сон. Не волнуйся больше ни о чём, я всё сделаю.
Что это значит — «всё сделаю»? — хочу спросить, но в голове тоже клей, и в самом деле я засыпаю и сплю без сновидений.
