Коннор вспоминает себя в ночь после бегства. В тот вечер его спрятал в грузовике водитель, показавший ему руку с разборки, пришитую вместо собственной, отрезанной по локоть. Она принадлежала парню, который был мастером карточных фокусов.
– Покажи мне как-нибудь пару фокусов, Старки, – говорит Коннор вслух.
Старки, судя по всему, слегка удивлен.
– Ты всех здесь по именам знаешь?
– Только тех, кто произвел на меня впечатление. Давай поменяемся, – предлагает Коннор. – Я подстрахую тебя.
Они меняются местами, и Старки старается выполнить жим с тем же весом, но ему удается поднять штангу только дважды.
– С меня хватит.
Старки садится и долго не спускает глаз с Коннора. Мало кто может так долго смотреть ему в глаза. Людей пугают шрамы на его лице или сложенная о нем легенда. Однако Старки не из таких.
– Правда, что ты спас подкидыша, хотя тебя могли поймать?
– Правда, – соглашается Коннор. – Не самый умный поступок.
– Зачем ты это сделал?
Коннор пожимает плечами.
– Почему-то в тот момент мне показалось, что так надо, – старается отшутиться он. Но Старки не до шуток.
– Я сам подкидыш, – объясняет он.
– Это грустно.
– Нет, это нормально. Я просто хочу, чтобы ты знал: я уважаю тебя за то, что ты сделал.
– Спасибо.
В этот момент кто-то зовет Коннора снаружи. Как это постоянно случается на Кладбище, голос у разыскивающего его человека такой, словно случилось что-то непередаваемо ужасное.
– Мне пора. Будь здоров, Старки, – говорит Коннор, уходя; он чувствует себя значительно лучше, чем до спортзала.
К сожалению, Коннор не видит того, что происходит дальше. Как только за ним закрывается дверь, Старки снова откидывается на спинку станка и выжимает тот же вес двадцать раз подряд, даже не вспотев.
Ежедневно после захода солнца Коннор собирает на совещание ребят из ближнего круга – тех семерых, которых Хайден прозвал Апостолами. Прозвище закрепилось. Сегодня совещание проходит в самолете, где живет Коннор, – в дальнем северном конце главной улицы Кладбища, – а не в бывшем президентском лайнере: Коннору до сих пор неприятно там находиться после встречи с представителем Сопротивления, похожим на потную свинью.
У Коннора не было особого желания селиться в приватной резиденции, да и особую форму одежды – голубой камуфляж – придумал не он. И то и другое появилось у него по совету Трейса, который считал, что это полезно для укрепления имиджа.
– Что это за чертов род войск, в котором носят голубой камуфляж? – проворчал Коннор, когда Трейс посоветовал ему эту форму.
