Но это не Роберта.
– Кам, открой, это Риса!
Ему никого сейчас не хочется видеть, тем более Рису; но она пришла к нему, и это удивляет. Ладно, так и быть, ей он откроет.
Риса стоит на пороге, держа в руках аптечку.
– Надо быть полным дураком, чтобы умереть от кровопотери только из-за того, что дуешься на весь мир.
– Нет у меня кровопотери!
– Есть-есть! Дай я займусь хотя бы самыми неприятными ушибами. Можешь не верить, но на Кладбище я была главным врачом. У нас там всегда кто-нибудь ходил с разбитым лбом, а то и еще что похуже.
Кам открывает дверь шире и впускает гостью, затем садится у письменного стола и подставляет Рисе щеку. Она велит ему снять изодранную рубашку и принимается промывать спиртом раны на спине. Жжет ужасно, но Кам выносит боль молча.
– Тебе повезло, – говорит Риса. – Здорово ободрался, но зашивать ничего не нужно. И ни один из швов не разошелся.
– Уверен, Робертиному счастью не будет конца.
– Роберта пусть катится ко всем чертям.
На этот раз Кам с ней полностью согласен.
Риса осматривает его колено и сообщает: хочет он того или нет, придется сделать снимок. Когда девушка заканчивает с его ранами, Кам вглядывается в нее. Если она по-прежнему сердится, то не выдает этого.
– Прости меня, – говорит он. – Не знаю, что на меня нашло. Глупо получилось.
– Людям свойственно делать глупости, – замечает она.
Кам нежно касается пальцами ее лица. Пусть залепит пощечину. Пусть хоть руку оторвет, ему без разницы.
Ничего подобного не происходит.
– Давай, – говорит Риса, – помогу тебе дойти до кровати. Ты должен отдохнуть.
Кам встает, но неосторожно опирается на поврежденную ногу и едва не падает. Риса подхватывает его, подставляет плечо, как он подставлял ей свое в тот день, когда она в первый раз встала на ноги. Девушка помогает ему добраться до кровати, а когда он падает на постель, не успевает убрать руку, которой поддерживала его, и падает вместе с ним.
– Прости.
– Хватит извинений! – ворчит она. – Прибереги их для проколов посерьезнее.
Они вместе лежат на кровати. Спина у Кама прижата к одеялу и ноет еще больше. Риса могла бы встать, но вместо этого придвигается к нему чуть ближе и проводит кончиками пальцев по царапине на его груди – проверяет, не нужно ли наложить повязку. Нет, не нужно.
– Ну ты и урод, Камю Компри. Как я смогла к этому привыкнуть, ума не приложу. И, тем не менее, привыкла.
– Но ты по-прежнему хочешь, чтобы меня не было, правда?
– Мало ли чего я хочу. Ты есть, ты здесь, и я тоже здесь, с тобой. – Секунду помолчав, она добавляет: – И я ненавижу тебя только периодически.
