Сигнал тревоги раздается ровно в 20:43.
Персонал спешно собирает детей, что не так-то просто, ведь над головами грохочет гром, а подопечные перевозбуждены. Под этот аккомпанемент Мираколина и скрывается, захватив несколько подносов. Она растворяется в полумраке бокового прохода, спеша к заветной двери, источенной термитами.
Оказавшись перед дверью, девочка засовывает подносы себе под футболку спереди и сзади. Они холодные и неудобные, но без них никак. Два подноса поменьше девочка опускает в штаны – защитить ягодицы. Она ждет, пока небо не разорвет целая гроздь сверкающих молний, и когда раздается удар грома, толкает дверь плечом. Створка подается при второй попытке, когда еще не смолкшие раскаты заглушают скрип распахнувшейся двери.
Мираколина припускает по заброшенной аллее, ведущей в заросший сад. Она тут же промокает насквозь, за стеной дождя ничего не видно. Девочка проносится через сад к травянистой полосе, отделяющей сад от леса – здесь беглянку с легкостью заметит любой снайпер. Интересно, мелькает у нее в голове, можно ли разглядеть ее в инфракрасные очки за завесой дождя? Тут ко всем заботам прибавляется новая: металл – отличный проводник электричества; а что, если ее броня притянет к себе молнию? Но Мираколине остается надеяться на удачу. Господь ведь недаром устроил для нее эту бурю: дал шанс убежать и исполнить свое жизненное предназначение. А если уж в нее и вправду ударит молния, то это тоже будет знак свыше, разве нет? Поэтому Мираколина лишь возносит молчаливую молитву:
«Господи, если то, что я делаю, неправильно, – останови меня, ниспошли мне молнию. Если же нет, сделай меня свободной».
И Бог ниспосылает молнию. Но она не ударяет в Мираколину, а освещает ее так, что все теперь могут увидеть беглянку. Если не все, то, по крайней мере, те, кто на нее в этот момент смотрит.
Почти все обитатели замка сидят внутри, не высовывая носа, или бегут в подвальное убежище, хотя никто не знает, защитит ли оно от торнадо, ведь замок такой ветхий. И только Лев, который всегда любил грозу и у которого в комнате окно не забрано щитом, не торопится. Он задерживается, чтобы полюбоваться жестоким разгулом стихий. Порывы ветра сотрясают расшатанные рамы так, что те едва не вылетают. Яростно сверкает молния. И в ее свете он замечает, как кто-то бежит через травяную полосу к лесу. Этих нескольких секунд Льву довольно, чтобы узнать бегущую, хоть лица ее он не видит.
