Из этого рассказа Катерина поняла, что заговоренный вольт начнет действовать только после того, как с его глаз снимут повязку и освободят ему руки. Граф де Ла Моль ничего этого не успел. Палач вмешался, вырвал у него вольт. Могильщик с Ваганьковского был прав, когда сказал, что настоящее колдовство – деяние чертовское, сложное, связано с риском для жизни.
У кладбищенского вольта повязка на глазах истлела и руки были развязаны. Он находился под землей и отслужил свое. Но, глядя на него, Катерина решила изготовить собственного вольта и поколдовать над ним. Лепила из той же кладбищенской глины, создавала точную копию. Тщательно отделала его туловище, ноги, руки. Но и сама не заметила, как стала придавать ему свой внешний облик, египетский разрез глаз, улыбку в уголках губ, точно как у богини Нефертити.
Когда фигурка была еще сырой, запрятала в ее нутро свой тонкий платочек с инициалами «Е.Л.», написанными каплей ее крови. Потом окропила фигурку «мертвой» водой, которую специально привезла из пруда подмосковных Глинок, где когда-то располагалась пышная усадьба колдуна Брюса. Затем осторожно завела вольту руки за спину, связала их, на глаза опустила черную повязку. И на сердце у нее сделалось тревожно. Словно вступила на путь, ведший к эшафоту.
После того как вольт высох, она дождалась появления на небе Сатурна, сожгла дурманящие травки и в ночной темноте накрыла вольт черной тканью. Потом прижала его к груди, завернулась в черное покрывало и закружилась по комнате. Кружилась до изнеможения, до потемнения в глазах и все шептала про себя, все шептала заклинание… Запомнила с детства от бабки Полины.
Ее слепленные фантастические человеческие фигурки, веселые, чаще грустные, напоминавшие разных чертиков, кошек, собачек, в том числе единственный вольт, неделями стояли на столике Василия на Крымской набережной. Грелись на солнышке. Они были, как с сарказмом говорил сам Василий, «невостребованные страшилки, пугалки». Редкие покупательницы обращали внимание на этих непонятных застывших существ. Смотрели, вертели в руках, спрашивали, что это, но брать никто не решался. «Такое пугало в дом? Зачем? Еще принесет с собой несчастье». Зато покупали картины Катерины, ее подмосковные пейзажи, брали медальоны на кожаных шнурочках, которые она лепила в форме знаков зодиака. На такой нальешь пару капель ароматического масла и благоухаешь неделю…
Василий нагнал Катерину на Кадашевской набережной у Лаврушенского переулка. Она поднималась по крутому мостику, ведшему к памятнику Репину на Болотную площадь, смотрела в темную воду и видела прекрасную даму в белом платье, с белым зонтиком. В этот момент кто-то осторожно тронул ее за плечо. Она вздрогнула, сердце у нее застучало сильнее, резко обернулась. И с удивлением уставилась на Василия. Он стоял рядом, за спиной сложенный столик, тяжело сопел. Сквозь шум падающих струй воды фонтана она услышала его хрипловатый голос. Василий говорил о Маргарите. Расспросил ребят на Набережной.
