Когда затевался такой общий хоровод и общее пение, Хрущев, как говорится, не портил компанию, а вот на требование Берия выпить лишнего или запеть соло – отнекивался. «Я отказывался, а Сталин поглядывал на меня и на Берия, ждал, чем все это кончится, – говорил Хрущев. – Берия видел, что я не сдамся, и отставал от меня, чувствовал, что Сталину нравится мое упрямство…»
По логике тогдашней жизни у Берия был единственный шанс уцелеть – пережить вождя. Проживи Сталин дольше, он непременно уничтожил бы Берия. Как поступил уже с Ягодой и Ежовым. Близился час, когда Берия должен был стать козлом отпущения. И все, что сотворил Сталин с собственным народом и партией, пало бы на голову его первого подручного – тамады-прокурора.
Бериевский особняк находился на углу Садово-Триумфальной и улицы Качалова, неподалеку от высотного здания на площади Восстания.
Собственно, на Садовое кольцо и на улицу Качалова выходит высокий каменный забор, из-за которого даже не видно приземистого дома. Проходя мимо забора, москвичи прибавляли шаг и помалкивали. В те времена каждого провожал тяжелый взгляд наружных охранников.
Однажды, в 47-м году, я был там на помолвке сына Берия – Серго. Он женился на красавице Марфе Пешковой, внучке Алексея Максимовича Горького. И Марфа, и жених держали себя за столом сдержанно, да и гости не слишком веселились. Пожалуй, только Дарья Пешкова, младшая сестра Марфы, студентка театрального училища имени Щукина, чувствовала себя раскованно.
Чуть позже в этом же доме поселилась любовница Берия – семнадцатилетняя Л., родившая ему дочь. Нина Теймуразовна терпела ее присутствие: видимо, иного выхода не было. Рассказывали, что мать Л. устроила Берия скандал, отхлестала его по щекам, а он стерпел. Не знаю, было ли так на самом деле, однако девица чувствовала себя в особняке прекрасно, и мама, видимо, тоже смирилась.
Я часто встречаю ее, теперь уже немолодую, но до сих пор обворожительную блондинку, и всякий раз думаю: вполне соединимы любовь и злодейство.
Когда Берия расстреляли, Серго и Нина Теймуразовна написали письмо Хрущеву. Оно тронуло Никиту Сергеевича. Он поверил Серго и Нине Теймуразовне. Они писали, что случившееся – закономерно. Они не знали, конечно, многого, но они видели, что этот человек катится в пропасть и что в ту же пропасть они вынуждены были катиться вместе с ним.
Через какое-то время произошла детективная история – отголосок недавних лет, – ставшая известной узкому кругу лиц.
